Константин Коничев - Повесть о Воронихине

– Ну и что там?

– Все отрицается Елагиным. Масонство признается им лишь как глупейший и ненужный бред! Нет, Андре, не для русского духа масонская затея! А если найдется у тебя толика свободного времени, читай древних греческих и римских мудрецов; не возбраняется и французских философов-просветителей знать. Полезно для ума и сердца. Но все твое время поглощено трудами. Тебе некогда листать книги и задумываться над прочитанным.

– Да, некогда, – признался Андрей Никифорович. – Работа, работа, без конца… Читаю мало, разве по субботам, вечерком, после бани. Да и читаю как-то урывками, будто на оракуле гадаю. То одну книгу достану из шкафа, то другую. Полистаю, и – обратно на полку. Голова разными мыслями занята! Чертежи, расчеты, сметы… У меня ведь и книг много, одних новиковских изданий десятки, и вольные и запретные есть. Опять же и библиотека Академии, и вашего батюшки книжное хранилище мне доступно. Одна препона – занят до последнего предела. – Воронихин задумался.

– Изыскивай, Андре, время. Книга – великое дело, – посоветовал Павел Строганов. – Я раньше помоложе был, не понимал этого. Разумей, не древних архитекторов книги меня интересуют, а греческие философы и римское право, военная наука и история мне тоже не излишеством кажется, знать положено.

– Положено, говорите, – оживился Воронихин, – не под Аустерлицем ли пришла об этом догадка в голову?

– Из поражений, бывало, и Петр Великий пользу извлекал, а нам и бог велел… – ответил на это Павел Александрович.

А когда они прибыли в Строгановский дворец, Павел увел Воронихина в свою библиотеку и снабдил его книгами, переведенными с латинского.

С томиками в кожаных желтых переплетах – Сенеки, Марка Аврелия, Эпиктета и других древних авторов Воронихин вышел от молодого графа, расставшись с ним с искренним дружелюбием.

Это была последняя встреча Воронихина с его давним другом-приятелем Павлом Строгановым. Происходила она за три с лишним года до освящения Казанского собора и, стало быть, за четыре года до наполеоновского нашествия.

Петербургская зима в тот год выдалась слякотной, не удобной для строителей, но работа велась непрерывно. И если было больше больных, нежели в крепкие русские морозы, то подрядчики находили выход из положения, заставляя здоровых людей трудиться в ночную пору при свете костров и фонарей, а также в праздничные и воскресные дни.

Весна по приметам стариков обещалась быть скорой, поэтому подрядчик Самсон Суханов, предвидя, что с наступлением весны много понадобится ему людей, своевременно, еще на масляной неделе, написал в родные красноборские места мужикам прелестные и заманчивые письма с приглашением на весенний и летний сезон в Питер на работы до самой глубокой осени. А в письмах тех, кроме обычных низких земных поклонов, были расписаны поденные и помесячные цены разному рабочему люду зависимо от умения каждого. Дороже подносчиков, закоперщиков и плотников ценились кузнецы и каменщики. Но между прочим Суханов предупреждал в своих «оказиях» вербуемых отходников, что какие цены за труд существовать будут, не следует забывать – расчет ассигнациями, а им цена четвертак серебром за рублевую бумажку…

– И то не худо! – решали между собой мужики, – в деревне сидя и того не добудешь…

С запасом ржаных сухарей, сушеной рыбы; в домотканых подобиях одежды, армяках, в овчинных полушубках шли ватагами с северодвинских и сухонских берегов мужики в столицу на заработки, шли торопились, пока держались морозные мартовские утренники и не мешали на путях-дорогах весенние разливы. И только когда подходили к Волхову, вроде бы начиналась настоящая весна.

Волхов шумел, пенился.

Посредине реки, над глубокими местами, косматились быстрые островерхие волны, а на залитых берегах торчали из воды вершинки кустарника и плескались на отмелях отяжелевшие от икры матерые щуки.

Волховские рыбаки-лодочники переправляли на левый берег подошедших, уставших от пешего пути вологодских и архангелогородских сезонников. Теперь недалеко им оставалось до Питера.

В столице, в первую очередь, ночлег с отдыхом, баня, затем серьезный разговор с подрядчиком – комиссионером купцом Самсоном Сухановым. И не просто разговор, не только вера на слово, а совместная выработка настоящего договора и подписание его.

Прячась от холодного дождя, собрались сезонники в пустом бараке, где когда-то шлифовались колонны, поставленные внутри собора.