Георгий Марков: Дед Фишка

Вожаком был дед Фишка. Даже Матвей, знавший эти места сызмальства, не рискнул бы в этакую непроглядную темь вести людей прямым путем, через клюквенные болота и чащу.

Но старик взялся за это без всяких колебаний, и вера людей в него была так велика, что никто из партизан не выразил никаких опасений. Шли гуськом. Чтобы не растеряться, держались за верёвку. Один конец её был привязан к опояске деда Фишки, а другой находился в руках у Калистрата Зотова, замыкавшего строй. Шли медленно. Люди были нагружены тяжёлой поклажей. Под ногами булькала вода, чавкала грязь. Холодный осенний воздух был густо насыщен запахом смолы и болотной гнили.

В темноте деревья казались необычайно огромными. Макушки их сливались с тёмным небом, и редкие, робко светящиеся звёздочки мерцали где-то в еловых ветвях, совсем близко от земли.

Шли молча. Разговаривать не запрещалось, но желающих говорить не было. Шли в неизвестное, отрывались от своих родных, обжитых мест, от разоренных, но невыразимо дорогих гнёзд, уходили от жён и детей. Куда? Надолго ли? Каждый из партизан был охвачен глубоким и тяжким раздумьем. Темнота осенней ночи скрывала озабоченные лица людей.

Три дня потребовалось Матвею и деду Фишке, чтобы убедить мужиков в необходимости ухода из буераков на Юксу. Правда, мужики и сами видели, что опасно оставаться в буераках, но решиться сразу на уход куда-то в «чужедальную сторону», в тайгу, из которой не видно пепелищ своих домов, у них не хватало мужества. Им всё ещё казалось, что можно переждать беду, не уходя от околиц родного села.

Матвей Строгов доказывал партизанам, что вслед за ними на Юксу пойдет население других сёл и деревень, что тайга может укрыть их на зиму, что сама тайга тоже народная и её надо вырвать из рук купчиков и ростовщиков. Его слушали с недоверием, и в глазах мужиков он читал вопрос: «А нет ли тебе, охотник, какой-нибудь выгоды в этом?»

Возможно, что отряд на первых же порах распался бы, если бы в разгар горячих споров в буераки не явился кум деда Фишки-Андрей Горшков.

Как ни хранил в тайне штабс-капитан Ерунда свои замыслы, они стали известны народу. Глухое брожение охватило насильно мобилизованных в «местную армию содействия верховному правителю адмиралу Колчаку», когда мобилизованным стали известны подлинные цели этой «армии». Охотников служить в ней было немного.

За день до похода в буераки на борьбу с партизанами из «армии содействия» началось повальное бегство.

Вслед за Андреем Горшковым в отряд пришли ещё десять мужиков.

Матвею стало ясно, что всякое промедление с уходом из буераков грозит отряду гибелью. Независимо от «армии содействия» карательный отряд штабс-капитана Ерунды и сам по себе представлял грозную силу. Он был вооружён винтовками, пулемётами, имел конный взвод, и вступать с ним в борьбу людям необученным, плохо вооружённым, охваченным разногласиями-значило непоправимо загубить всё дело в самом его начале. Время серьезных схваток ещё не наступило, и житейская мудрость состояла пока в том, чтобы умело избегать открытых столкновений с врагом.

На второй день партизаны вступили в пределы Юксинской тайги.

Для стана облюбовали поляну на берегу большого круглого озера, вбиравшего в себя все речки юго-восточной части тайги.

Озеро было рыбное, окружённое высокими берегами, поросшими плодоносным кедровником и строевым сосняком.

Место приглянулось всем без исключения. Мужики удовлетворённо заухмылялись. По сравнению с тёмными и глухими буераками здесь было просто раздолье. Настроение у всех поднялось, и дед Фишка, желавший выказать сразу все преимущества Юксинской тайги перед буераками, заявил:

- Вечерком, мужики, свежих окуньков отведаем. Малость, нычить, отдохну да удить отправлюсь. Я здесь раньше за один присест по пуду ловил.- И старик, пошарив в кармане, вытащил тряпку, в которой были завернуты удочки с готовыми волосяными лесками.

Перед потёмками Матвей ещё раз оглядел местность и у костров, во время ужина, объявил свой приказ:

- Утром приступить к постройке землянок, бани и изгороди для содержания отрядного скота.

Новая стоянка отряда была удобна тем, что находилась сравнительно недалеко от тракта и притаёжных селений. Путь к ней пролегал через болота, речки с лесными завалами, крутые холмы, заросшие непроходимой чащобой,- это тоже имело немаловажное значение.