Георгий Марков - Дед Фишка

Мужиков надо было поднимать, сплачивать, просвещать, разъяснять им великие цели социалистической революции, вселять в них веру в победу, но делать всё это было некому.

Матвей пробовал выступать сам. Люди внимательно слушали, но зажечь их, взволновать так, как это сделал когда-то Беляев в шалаше на полях Строговых, Матвей не мог.

«Язык, что ли, у меня плохо привешен? Да нет, не в языке дело. Знаю мало. Много ли я больше их знаю!»-нередко рассуждал Матвей сам с собой, и в голове его всё чаще и чаще возникала мысль послать людей в город для связи с рабочими-большевиками. «Подмогу надо просить. Без неё туго мне придётся»,-думал он.

Конечно, осуществить это было почти невозможно. Большевистские организации работали в глубоком подполье. Будь у Матвея крепкий помощник, он отправился бы в город сам, рискнул бы своей головой, а подпольный большевистский комитет нашёл бы. Но отлучиться ему хотя бы на один день нельзя, а послать было некого. Тут даже дед Фишка помочь не мог.

Правда, остро тоскуя по человеку беляевского склада, Матвей не сидел, сложа руки. Готовясь к серьёзным боям с белыми, он твёрдо насаждал воинский порядок: заставлял командиров взводов регулярно заниматься строем, следил за состоянием оружия, заставлял партизан в точности выполнять все обязанности в нарядах, высылал в населённые пункты разведку.

Однажды вечером в землянку к Матвею вбежал запыхавшийся Тимофей Залётный:

- Товарищ командир! В трёх верстах от нас, в Еловой пади, горят костры.

Матвей сидел за столом и пил чай с брусникой. Дед Фишка лежал на нарах и в полудрёме тихонько бормотал что-то - не то песню, не то молитву. Матвей отодвинул кружку, быстро поднялся. Дед

Фишка вскочил и, схватив висевшие на шесте над печкой портянки, стал торопливо обуваться.

- Ну, что ты думаешь, Тимофей?-спросил, подпоясываясь, Матвей.

- Думаю, что Ерунда пожаловал.

- А может, охотники заплутались?-сказал дед фишка.

- Навряд кто сейчас пойдёт сюда.

- Надо, Тимофей, кого-то из разведчиков выслать туда, чтоб пробрался поближе и узнал, какие силы, а партизан я сейчас по тревоге подыму,- проговорил Матвей и направился к выходу.

- Матюша, дозволь мне туда сходить! Я там, в Еловой-то пади, каждый кустик знаю. Так, нычить, проползу, что ни одна пташка не вспорхнёт.

Дед Фишка просяще смотрел на Матвея, поспешно натягивая на себя свой старый, в заплатках зипун. Матвей взглянул на Тимофея Залётного:

- Как, Тимофей?

- Я сам хотел пойти, товарищ командир.

- Нет, тебе нельзя. Надо вооружённых разведчиков на заставы выставить.

- Понятно.

- Я готов, Матюша! - Дед Фишка стоял в зипуне, в шапке, с ружьём через плечо, готовый сию же секунду ринуться на любое дело.

Матвей сердито покосился на него, но не мог сдержать улыбки:

- Ладно, уж. Иди… Но только знай: попадёшься - нас погубишь.

Дед Фишка встряхнул ружьё, пробормотал:

- Ты тоже скажешь… Когда я попадался?

Они вышли. В раскрытую дверь землянки ворвался холодный ветер и загасил тускло мерцавший ночник.

Дед Фишка юркнул куда-то в темноту, за высокие кедры, и бесшумно исчез. Изумлённый его поспешностью и ловкостью, Залётный сказал:

- Что он, в темноте видит, что ли? Матвей отозвался тихо:

- Кто его знает! Нам-то не суметь так. Шаримся вот, как слепые.

Они добрели до кухни, возле которой на сучке кедра висела железина, принесённая сюда кем-то из партизан-кузнецов, и Матвей негромко ударил в неё деревянной колотушкой.

Люди ещё не спали. С визгом и скрипом распахнулись двери землянок. С тревожным говором, в страшной суете партизаны бежали к месту сбора-на поляну.

Матвей прислушался, с горечью сказал:

- Орут-то как!; Всех до единого из пулемётов покосить можно.

- Это всегда бывает так спервоначалу. Необстрелянные,-проговорил Залётный. - По фронту знаю.

Матвей промолчал. По тому, как под его ногами похрустывали сосновые шишки, собранные на растопку печей и костров, чувствовалось, что командир топчется, нервничает.

- Давай, Тимофей, высылай дозоры по всему кругу, чтоб к нам ни с какой стороны не подошли,-проговорил он глуховато.

- Будет сделано, товарищ командир!-И Тимофей скрылся в темноте. Матвей постоял, послушал. Теперь говор людей переместился за посёлок, к поляне, на которой выстроились партизаны. Матвей направился туда, дорогой стараясь думать спокойно и трезво:

«Ну что ж, посмотрим, что получится. Когда-то должно же это случиться. По хорошему-то, нам бы надо первым начать. Опередили, гады!»