Томас Дональд - Маркиз де Сад

Страна жила надеждой, что победа в этой кампании, получившей впоследствии название Семилетней, станет спасением Франции, Людовика XV и аристократического уклада жизни. На смену нравственному цинизму, поиску удовольствий и тенденции к политическому анархизму, проявившимся после смерти Людовика XIV в 1715 году, пришли жестокие испытания войны, ведущейся на трех континентах. Ярость сражений подогревалась обещаниями скорого триумфа. Новости, приходившие со Средиземноморья, звучали успокаивающе. Сообщения из Северной Америки — и того лучше. Несмотря на неприятности, приносимые адмиралом Боскауэном, французские сухопутные силы и их индейские союзники настолько деморализовали английских колонистов, что, как заметил один британский офицер, французам ничего не стоило бы занять всю Вирджинию и Мэриленд, если бы только они высадились там. Но и этого оказалось мало. Следовавшее через океан подкрепление из Англии потеряло две тысячи человек, ставших жертвами «тюремной лихорадки» — тифа, распространившегося на переполненных народом транспортных кораблях от мелких преступников, мобилизованных на войну в качестве солдат.

В Европе дела англичан также складывались не самым лучшим образом. Они дважды пытались высадиться на французском побережье, но в обоих случаях их отбрасывали назад. Главный театр военных действий находился в Германии, где Пруссия сражалась с Австрией. Французская армия действовала в районе Рейна. Сада перевели в пехотный полк маркиза де Пуайянна. Великолепный в своем ярко-синем мундире с алыми нашивками, младший офицер вместе со своими солдатами пересек Рейн и вышел на равнины северной Европы.

Полк, в котором служил Сад, являлся составной частью армии, находившейся под командованием графа д'Эстре. Армия получила приказ сразиться с защитниками Ганновера, возглавляемыми сыном Георга II, герцогом Камберлендским, «Мясником», разбившим якобитов в Куллодене в 1746 году. Эстре пересек Везен и 26 июля 1757 года всю силу французской армии обрушил на полки герцога в Хастенбеке. Атаки на позиции Камберленда продолжались три дня и закончились одной из самых решительных побед французской армии в этой продолжительной войне. «Мясник» признал поражение и в Клостерцевене подписал акт о капитуляции, эвакуировав из Ганновера отцовского наместника. Описывая отчаяние Георга II, узнавшего о поражении в Ганновере, Гораций Уолпол 4 августа 1757 года писал своему другу сэру Томасу Манну: «Какой печальный вид являет собой престарелый монарх в Кенсингтоне, доживший до таких бесславных и роковых дней!»

Правда, как описывал сам Сад германскую кампанию, увиденную собственными глазами, задор победы 1757 года в следующем году померк. В январе 1757 года он получил чин лейтенанта. Но более важным стало то, что командование французской армией на Рейне перешло герцогу Ришелье, а затем, вследствие дворцовых интриг мадам де Помпадур — графу де Клермону, дальнему родственнику Садов по семейству Конде. В стратегии этот «вояка» разбирался слабо. Существовала и худшая сторона данного назначения: граф оказался подобен подушке, носящей следы последнего человека, который на ней сидел; он легко поддавался влиянию извне. 23 июня 1758 года в Крефелде Клермон сразился с Фердинандом Брунсвиком.

Накануне битвы Сад имел возможность наблюдать за фиглярством кавалерии, когда ганноверцы прогнали французов из города лишь для того, чтобы французская конница все же вернулась и выдворила ганноверцев. Все этого скорее походило на забаву, чем на сражение. Но утром 23 июня, когда маркиз и его солдаты проснулись, они увидели, что происходящее мало напоминает игру. Их атаковали главные ганноверские силы, и времени им хватило лишь для того, чтобы организовать профессиональную оборону. Едва французы успели подготовиться, как подверглись артиллерийскому обстрелу с фронта и обоих флангов. Когда солдаты Сада занимали свои позиции, уже грохотали выстрелы и над ними проплывали облака дыма. От близких разрывов снарядов в воздух взлетали комья земли, и после каждого полета шипящих пушечных ядер в стройных солдатских рядах появлялись невосполнимые провалы. Словом, шло одно из жесточайших сражений, ничего общего не имевшее с битвой при Фонтеное в 1745 году, когда французские офицеры, якобы выступая перед противником, говорили: «Будь мы на месте англичан, то сначала бы открыли огонь».

Атаку ганноверцев Сад имел возможность наблюдать по фронту и с правого фланга. Среди погибших в том бою оказался граф де Жисор, сын графа де Бель-Иля, маршала Франции. Только тогда Сад вдруг понял, что все это является всего лишь прелюдией, а настоящее наступление готовилось на левом фланге, где на оборонительных позициях стояли его собственные карабинеры. Последовала свирепая рукопашная схватка, исход которой могла решить только грубая физическая сила. Войска противников сошлись в ближнем бою и, как писал Сад, нещадно рубили друг друга саблями. Ряды французов к этому времени еле держались. Ожидали подмогу, но она, хоть ее и обещали, в суете сражения так и не пришла. Свежие ганноверские войска, появившиеся из ближайших лесных зарослей, предприняли новую атаку на французские оборонительные укрепления. Сад утверждает, что его линия обороны выстояла, а солдаты дрались, как львы, и успешно отразили удары элитной силы вражеской пехоты. Позиция удерживалась до наступления ночи. Потом под покровом тьмы, «тень армии», как охарактеризовал своих солдат Клермон, начала медленное отступление к Рейну.