Елена Степанян - Царский выбор

Фима открывает глаза.

Аграфена.Фимушка, голубушка, очнулась, милая! — Видишь, ты дома, и все тут с тобою — и матушка, и батюшка, и Андрюшенька, и тетя Груша, и дядя твой, и Настасьюшка.

Фима (тихо). Я знаю.

Андрей прижимается лбом к изголовью.

Фима(еще тише). Андрей, я не сумела. Не оказалось у меня той силы.

Василий выходит из горницы, медленно поднимается к себе.

Василий входит в свою светелку, садится на постель и сидит, закрыв глаза и сцепив пальцы.

Князь Симеон Прозоровский просыпается в своей спальне. К нему врываются Поликарп и старик-слуга.

Поликарп.Князь-батюшка, вставай скорее! Трофима Игнатьича забирают!

Князь Симеон (срываясь с постели). Кто забирает? Как это так?

Поликарп.Патриаршии стражники за ним пришли. Еретиком объявили.

Князь Симеон (одеваясь на ходу). Да что же это такое! Я сейчас к Морозову поеду!

Поликарп (заливаясь слезами). Князь-батюшка, там с ними морозовские люди.

Все бегут вниз. Во дворе усадьбы.

Стражники уже подводят Трофима к воротам. Кузьма, стоя посреди двора, с наслаждением наблюдает, как из главного дома выбегают князь Симеон и князь Сергий, а за ними вся их челядь. Из других строений тоже выбегают люди.

Князь Симеон (поравнявшись с Кузьмой). Кузьма Кузьмич! Это же мой верный слуга! Я за ним ничего дурного не знаю. — Да как же можно? Неужели Борис Иваныч!.. Ведь это мне прямое бесчестье!..

Кузьма.Князь Симеон Васильевич! Я твою светлость глубоко почитаю, и негоже мне, мужику, вопросы тебе задавать. — Но одного я в толк не возьму — как можно, увидав воочию человека, про которого все кругом говорят, что он свыше двухста лет на земле живет, не доложить об этом государю? Статочное ли дело, такую диковину от государя своего утаивать? Али тебе кто запретил?

Князь Симеон хватается за сердце и бежит к воротам.

Князь Симеон (кричит). Трофимушка, прощай! Прощай, мой брат, мой друг верный!

Трофим.Прощай, Симеон Васильич! Прощай, прости меня, мой родной!

Князя Симеона уводят под руки.

Прозоровский (кричит стражникам). Погодите еще, не уводите его! (Говорит Кузьме на ухо) Кузьма

Кузьмич, мы люди не бедные, скажи, как и что, помоги, мы чистым золотом отсыплем.

Кузьма (даже с некоторым сожалением). Как тебе поможешь, князь, когда на тебя самого донос есть.

Прозоровский изумлен. Кузьма оглядывается на людей, которые толпятся на почтительном расстоянии от них.

В воротах стражники, охраняющие Трофима, ждут Кузьмы и его указаний.

Поликарп (подбегая к ним). Погодите, погодите, ребятушки! Наш князь — самому государю друг, а это все ошибка какая-то.

Трофим (строго). Поликарп, прощайся со мной и немедля иди в дом… Это тебе мой приказ. Последний.

Крепко обнимает его, затем толкает в сторону дома.

Кузьма (очень тихо, Прозоровскому). Доносят на тебя, что сам ты с теми еретиками спознался и с помощью их царскую сестру к себе приворожил.

Прозоровский (вскрикивает). Как про это узнали?

Кузьма (удивленно). Стало быть, ты сознаёшься?

Прозоровский.Так это всё из-за меня?

(Стражникам) Погодите, не уводите Трофима! — Кузьма Кузьмич, он тут ни при чем!

Кузьма.Я человек подневольный и делаю, что мне приказано.

Прозоровский.Дай только сроку, я пойду к государю, я все ему разъясню. Он меня любит, он мягкосерд, он меня в монастырь отправит — и всех дел.

Кузьма (очень удивлен). Ты что же, по своей воле в монастырь готов идти?

Прозоровский (кричит в отчаянье). Да, по своей, по своей! Не по вашей, каины, антихристы! Верни Трофима!

Кузьма поворачивается и идет к воротам. Прозоровский падает на колени в снег и рыдает, закрыв лицо руками.

Утро воскресного дня. Солнце играет на всех крестах и куполах. Отовсюду несется звон колоколов.

Время после полудня. Народ выходит из церквей, улицы запружает нарядная толпа. Повсюду снуют разносчики пирогов и сладостей.

К дому Ильи Милославского подъезжают небольшие сани. Из саней выходит человек, вынимает из-под сиденья две корзины и идет в дом.

В доме.

Илья Милославский и гость.