Андраш Шимонфи - Перелет

ЗАПИСЬ, СДЕЛАННАЯ НА ОСНОВЕ МОСКОВСКОГО ДНЕВНИКА ГАБОРА ФАРАГО: «8 октября, ровно в полночь, венгерская делегация прибыла в Кремль, в кабинет народного комиссара иностранных дел Молотова.

Огромная комната, напоминающая зал, стены которой были обшиты дубовыми панелями. На стенах всего несколько картин, посреди комнаты — большой письменный стол. На полу перед столом — огромный персидский ковер бордового цвета. На лестнице членов делегации встретил Литвинов. Он был в дипломатическом мундире, Молотов же в обыкновенном штатском костюме. Молотов приветствовал генерала Фараго как старого знакомого. Так начались переговоры по поводу условий соглашения о временном перемирии. Перед Молотовым на столе лежали два готовых текста соглашения на русском и французском языках, отпечатанные на отличной бумаге по два экземпляра каждый.

Предварительные условия соглашения о перемирии, лежавшие на письменном столе Молотова, по сути дела, представляли собой декларацию, которую должны были подписать члены венгерской делегации. В ней было сказано, что выработанный в соответствии с волей народов Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании текст нижеследующего договора наместник Миклош Хорти, а по его поручению поименно названные члены венгерской делегации, обладающие необходимыми полномочиями, принимают, а также согласны с предварительными условиями, содержащимися в данном заявлении.

А они были следующими:

Венгрия обязуется вывести свои войска с территорий, которые были ею получены после 31 декабря 1937 года, а также ликвидировать все административные органы власти. Уход с этих земель должен был осуществлен в десятидневный срок. Отвод войск должен начаться в тот день, когда венгерское правительство получит текст данного соглашения. Для его осуществления и контроля выполнения союзные державы формируют из своих представителей комиссию, председателем которой станет представитель СССР. Ее решили назвать Союзной контрольной комиссией.

Венгрия обязуется порвать все связи с фашистской Германией и объявить ей войну. Советское правительство выражает готовность оказать Венгрии в этом содействие своими вооруженными силами. [51] Изложение дневниковых записей.

Молотов сам зачитал текст соглашения, заявив, что делает это с согласия и по поручению правительств трех союзных держав, добавив, что в случае одобрения данного текста Миклошем Хорти и его полномочными представителями в Москве вскоре может быть созвано заседание комитета из представителей союзных держав и Венгрии для выработки окончательного соглашения по перемирию. Переговоры в кабинете Молотова продолжались до трех часов ночи, после чего генерал Фараго направил в Будапешт телеграмму, в которой слово в слово воспроизводил текст декларации.

На другой день, 9 октября, был получен ответ регента. Хорти давал нам полномочия для подписания предварительных условий соглашения о перемирии. Он сообщал также, что специальный курьер везет через Кёрёшмезё письменные полномочия для делегации. На следующий день в новой телеграмме регент информировал, что принимает все условия соглашения, но просит строжайшим образом соблюдать тайну о перемирии до тех пор, пока в Будапешт не прибудут с фронта армейские части, чтобы противостоять находящимся там большим военным силам немцев.

КОММЕНТАРИЙ ОТЦА (1978 год): — Совершенно очевидно, что ни Габору Фараго, ни позднее Беле Миклошу в октябре 1944 года не потребовалось брать на себя какую-либо политическую роль. Фараго потрясло предложение А. И. Антонова, чтобы венгерская армия сложила оружие. Действительно, венгерская армия на Татарском перевале была под угрозой окружения, но все-таки была еще достаточно сильна для того, чтобы удерживать линию обороны на востоке. В Будапеште дело представляли себе совсем иначе. Таким образом, в ходе переговоров Фараго мог договориться и с успехом отстоять позицию, по которой подготовленная к переходу на сторону СССР армия под командованием Белы Миклоша поворачивала бы оружие против немцев. Вместо этого Фараго начал политический «зондаж» в отношении дальнейшей судьбы регента и сохранения в Венгрии существующего строя… Однако советским людям действительно было трудно представить, что Хорти, контрреволюционер и реакционнейший политик, душитель второй в мире советской республики, вдруг превратится в искреннего друга СССР, который уже давно только и ждет для этого подходящий момент. Но времени для того, чтобы точно все взвесить, уже не было.