Андраш Шимонфи - Перелет

С Гезой Телеки я однажды поговорила по душам, он казался мне симпатичнее всех. К тому же он был самым молодым членом делегации. Телеки включили в ее состав только для того, чтобы он «символизировал» нейтралистский курс правительства его отца — премьер-министра Пала Телеки, который в день вступления Венгрии в войну против Югославии 3 апреля 1941 года покончил с собой. Сам Геза Телеки был ученым-географом, а не политиком. Беседа наша началась с того, что, сидя вместе с ним в углу «японского салона», я обратила внимание на его замечательные охотничьи бриджи. Как-никак я была дочерью лесничего, поэтому среди фраков, смокингов и военных кителей мне сразу же бросились в глаза охотничьи бриджи. С них и завязался наш разговор, а потом уже речь зашла о его отце. Геза Телеки рассказал мне, что его отец очень любил охотиться, хотя сам он не такой уж заядлый охотник, что вырос на природе в Трансильвании и что своих детей тоже старается воспитывать не в тепличных условиях… Напомню тебе, что род Телеки был аристократическим, но происходил из Трансильвании. Графская семья в Трансильвании жила более патриархально, совсем иначе, чем в Задунайской области… Понимая, что было бы неделикатно спрашивать Гезу Телеки о самоубийстве отца, я этой темы не касалась, и, кажется, он был благодарен мне за это… Геза Телеки был европейски образованным человеком, стоящим в стороне от политики, и понимал, что судьба венгерского народа решается отнюдь не в этом салоне…

Мне труднее говорить о Беле Миклоше, в данном случае я, вероятно, могу быть субъективной. На мое мнение о нем сильное влияние оказал твой отец своими высказываниями и комментариями. Отец считал, что Бела Миклош не имел права оставлять армию, бросать ее на произвол судьбы и нилашистов. Трудно сказать, что обо всем этом думал сам Бела Миклош. Мне кажется, он немного витал в облаках и, наверное, не подозревал, что впоследствии станет премьер-министром… Бела Миклош редко «нисходил до нас», бывал с нами недолго. Сославшись на приступ диабета или какие-то неотложные дела, он «удалялся в свои апартаменты». Когда он был с чем-то не согласен, он сразу же уходил… Однажды все члены делегации стали горячо обсуждать Ялтинские соглашения и их последствия. А Бела Миклош не сказал об этом ни слова. Он вел себя так, словно ему было скучно… Но, повторяю, мое впечатление могло сложиться под влиянием антипатии, которую питал к нему отец…

Наконец, там был и Янош Вёрёш, который пришел в один монастырь вблизи Кечкемета к командиру расположившейся там советской части и сообщил, что он бывший начальник генерального штаба венгерской армии. Причем пришел туда в сутане… У Белы Миклоша он не бывал, но отца к нему несколько раз возили.

— А что ты можешь рассказать об их отношениях с советской стороной?

— К моменту нашего прибытия основные переговоры были уже позади. Генералов в основном возили на просмотры кинофильмов, в русскую баню и куда-то еще.

— Бела Иллеш писал о каком-то очень эффектном, «зрелищном» отчете отца. И как будто отчет состоялся в знаменитом «японском салоне»…

— Вполне возможно, что отец и выступал с каким-то отчетом. Но откуда обо всем этом узнал Бела Иллеш? Разумеется, когда нас привезли в «салон», все принялись расспрашивать о положении в Венгрии. Но никаких воспоминаний об этом отчете у меня не осталось. Может, Бела Миклош пригласил отца в свои апартаменты и там расспрашивал о положении на родине. Но у нас сложилось впечатление, что в силу своей ограниченности генералы вообще не понимали цель нашего полета в Москву. Левые партии Венгрии? Что это такое? Какое они имеют отношение к ним и их переговорам?.. Им казалось весьма подозрительным то, что мы затеяли в окружаемом кольцом блокады Будапеште…

— Как они относились к тем левым политикам, которые вошли в Венгерский фронт?

— Быть может, они и знали о существовании этой организации, но старались держаться подальше от нее, как от совершенно неизвестного фактора, который понять и оценить не могли. Все-таки они были военные. Я чувствовала, что из-за большой разницы в званиях они с подозрением относились и к твоему отцу.

— Часто ли бывали там советские офицеры?

— Как когда… Например, там постоянно бывал Володя, юный лейтенант. Мы очень симпатизировали друг другу. Володя выполнял роль переводчика при Беле Миклоше. Родом он был из Закарпатской Украины. Кажется, мать у него была венгеркой… Обычно те, у кого не было особых дел, приходили в салон, садились на кушетку в уголке и разговаривали. Именно там мне довелось беседовать с Гезой Телеки и неоднократно разговаривать по душам с Володей. Однажды после встречи с генералом Кузнецовым отец принес в «японский салон» новость о том, что русские ждут в Москву Лайоша Вереша и что из-за того, что написание фамилий венгерских генералов воспроизводилось кириллицей, вероятно, вышла путаница, ведь речь могла идти и о Яноше Вёрёше. И только сейчас выяснилось, что это совершенно разные люди! Все знали, что Лайош Вереш — антинемецки настроенный генерал-полковник из секейев [50] Этническая группа венгерской национальности, проживающая в юго-восточной части Трансильвании (Румынии). и что во время перехода Венгрии на сторону стран антигитлеровской коалиции он, будучи доверенным лицом наместника, должен был стать заместителем регента. Поскольку немцы к тому времени вывезли Хорти из Венгрии, в дальнейшем ходе переговоров Лайош Вереш, разумеется, должен был приниматься как серьезный партнер. Янош Вёрёш, бывший в Крепости 16 октября, знал, что Лайош Вереш был арестован немцами, но молчал, не пытаясь рассеять это недоразумение… Нам было ясно, что ключевой фигурой на самом деле является не Янош Вёрёш, а Лайош Вереш. И мы стали ждать прибытия генерала-секейя.