Колин Маккалоу - Первый человек в Риме. Том 2

– Итак, сегодня мы столкнулись с тем, чего раньше не видели, – начал он. – Сопротивление – и активное…

– Я не думаю, что они хотели причинить вред, – заметил Сулла.

– Я тоже не думаю, – ответил ему Марий. – Но они похожи на быка, не ведающего своей силы… – Марий подозвал жестом главного писца. – Пошли кого-нибудь на Форум! Мне срочно нужен глава коллегии ликторов.

– Что вы хотите предложить? – спросил Скавр. – Отложить выборы трибунов?

– Нет, мы должны довести дело до конца, и побыстрее. Сейчас бык еще послушен, но кто знает, до чего он может дойти, если вконец изголодается?! Нельзя ждать, пока на его рогах появится солома – пока рога вонзятся в кого-нибудь из нас. Я послал за главой ликторов, так как мне кажется, что бык может решить, будто ему теперь море по колено. Я собираюсь собрать рабов, чтобы за ночь они соорудили баррикаду вокруг места выборов – как обычно делается во время погребальных представлений. Они к этому привыкли и не будут сочтут ограду проявлением нашего страха. По внешнему краю я расставлю ликторов – в туниках, а не в тогах, и не вооруженных. Надо сделать все, чтобы не толкнуть быка на опасную мысль о том, что он сильнее нас, – быки сообразительны, да будет вам известно! И завтра мы проведем выборы трибунов – голосовать будут всего лишь тридцать пять человек, все пройдет быстро. Из сказанного следует, что, расходясь по домам, вы нанесете ряд визитов и распорядитесь, чтобы сенаторы готовились к завтрашнему голосованию. Таким образом у нас и наберется как раз по одному представителю от каждой трибы. Это будут ускоренные выборы, закон разрешает такие и голосование состоится. Все все поняли?

– Поняли, – ответил за всех Скавр.

– Где сегодня Квинт Лутаций? – спросил Сулла у Скавра.

– Болен, я думаю. Он никогда не страдал от недостатка мужества.

Марий взглянул на цензора Метелла Капрария.

– Вам, Гай Цецилий, выпадет завтра трудная задача. Эквитий выставил свою кандидатуру. Я прошу: позвольте ему остаться. Что скажете?

– Отвечу – нет, Гай Марий. Человек, который был рабом, не может сделаться плебейским трибуном. Это неслыханно.

– Хорошо, тогда у меня все. Благодарю вас. Стойте на своем. И пусть все сенаторы будут завтра здесь. Даже если боятся. Луций Корнелий, останьтесь. Дождитесь главы ликторов. Будет лучше, если ты тоже примешь участие в нашем с ним разговоре.

Толпа вернулась на Форум с рассветом и обнаружила, что место голосования обнесено оградой, какую обычно возводили при погребальных игрищах гладиаторов; одетые в малиновые туники ликторы стояли вдоль ограды на расстоянии шага друг от друга, держа в руках длинные толстые жерди. Это никого не озлобило, и когда Гай Марий вышел и объяснил, что возвели ограду, чтобы никто не пострадал в давке, – речь его встретили громкими возгласами одобрения. Чего толпа не видела, так это группу людей внутри Курии, размещенных там Суллой еще ночью: пятьдесят молодых людей первого класса в кирасах, шлемах и с мечами в руках. Возглавлял их взволнованный Сципион-младший, но на самом деле командовал ими Сулла.

– Мы двинемся только тогда, когда я скажу. Кто выступит без приказа – убью.

На ростре было весьма оживленно; пришло на удивление много выборщиков и половина Сената, а сенаторы-патриции чинно стояли на лестнице. Среди них находился и Катулл Цезарь, выглядевший настолько больным, что ему выдвинули кресло; там же стоял Капрарий, цензор, плебейский статус которого обязывал его быть на Комиции, но он хотел, чтобы его могли видеть.

Когда Сатурнин снова объявил свою кандидатуру, толпа почти впала в экстаз от восторга – сыграло, все же, свою роль вчерашнее поведение. Остальных кандидатов встретили, как и раньше, молчанием. Пока не появился Луций Эквитий.

Марий взглянул в сторону стоящих на лестнице сенаторов и изобразил вопрос, высоко подняв бровь, направляя его Метеллу Капрарию; тот упрямо затряс головой. Сказать что либо было невозможно – они не услышали бы друг друга: толпа никак не могла угомониться при виде Луция Эквития.

Затрубили трубы, Марий вышел вперед, и вдруг все стихло.

– Этот человек, Луций Эквитий, не может быть выбран на пост трибуна. Есть одно пятно на его репутации, о котором расскажет цензор…

Сатурнин появился за спиной Мария и встал у самого края ростры:

– Я отрицаю какую бы то ни было правомерность этого поступка!

– На основании слов цензора я заявляю, что подобный шаг недопустим, – Марий даже не шевельнулся.