Юрий Корольков - Тайны войны

Посетив Берлин в январе сорок первого года, Галеаццо Чиано понял еще одну горькую истину: они, итальянцы, больше не представляют для Гитлера особой ценности как союзники. До него дошел злой каламбур, распространенный в Берлине. Об Италии говорили: она всегда была безопасным врагом и опасным союзником… И все же стратегическое положение Италии понуждает немцев возиться с ними, вытаскивать за шиворот из лужи, в которую так неосторожно сел Муссолини в Греции. Проницательный Чиано сделал вывод: значит, Гитлер все же нуждается в итальянцах.

А Гитлер давно ждал визита. Знал – рано или поздно итальянцы приедут сами. В то время, когда в имперской канцелярии он принимал генерала Гуццони, напыщенного толстяка в крашеном парике, и скептически слушал его рассуждения о мифическом контрударе в направлении Корицы, штабные офицеры в Цоссене уже трудились над планом «Марита». Гитлер сонно глядел на итальянского генерала, разукрашенного, будто павлин, ждал, когда он кончит, и, не утерпев, все же спросил:

– Если у вас на севере сосредоточено десять дивизий, зачем же вы отступаете?

– Мы выжидаем время, – Гуццони бухнул первое, что пришло в голову.

Чиано кусал губы. Вот дуб! Никакой гибкости… Кто поверит в такую галиматью?..

– Значит, дуче прав, когда пишет, что вы не так уж заинтересованы в нашей помощи? Я рад за вас…

– Нет, нет! – Гуццони испуганно перебил Гитлера. Он не заметил иронии. – Ваша помощь нам крайне необходима.

– Хорошо, будем говорить о помощи. Фельдмаршал Кейтель, что мы можем сделать?

Ввязываться в балканский конфликт Гитлеру не хотелось, пусть Муссолини выпутывается сам. Но он знал, что рано или поздно придется вмешиваться. Черчилль не будет Черчиллем, если не использует ситуации. Англичане обязательно высадятся на континенте, – значит, очутятся еще ближе к румынской нефти. Рейхсканцлер предвидел это, когда в декабре подписывал директиву «Марита». Он с этого и начал.

«Вследствие опасной ситуации, сложившейся в Албании, – писал он, – для нас вдвойне необходимо парализовать попытки англичан создать базы под защитой балканского фронта, что было бы в высшей степени опасно как для Италии, так и для нефтяных промыслов Румынии».

Запустив руку в румынскую нефть, Гитлер ни за что не хотел расставаться с добычей. В предстоящих событиях на востоке нефть необходима ему, как воздух, как снаряды и танки.

Пятого декабря полковник Хойзингер в присутствии Йодля и Кейтеля докладывал Гитлеру об окончательном варианте «плана Барбаросса». Был здесь еще командующий сухопутными силами Браухич и его педантичный начальник штаба Франц Гальдер. Гитлер остался доволен. Из Хойзингера выйдет толк! Полковник сумел уловить его главную мысль: в борьбе с Советской Россией прежде всего надо уничтожить живую силу, окружить и уничтожить. В этом и только в этом ключ молниеносной войны.

Рейхсканцлер сделал несколько частных замечаний и восемнадцатого декабря в Берхтесгадене подписал директиву. Гитлер чувствовал себя именинником. Заветная мечта начинала сбываться, подготовка к войне идет полным ходом, к пятнадцатому мая все будет закончено. Теперь главное, чтобы никто не прознал раньше времени о «Барбароссе». Гитлер так и написал в директиве: «Особое внимание следует обратить на то, чтобы не было разгадано намерение произвести нападение».

Пока это удавалось.

Адъютант Шмундт старательно вывел на оригинале порядковый номер директивы: «№ 21». В сейфе папки «Марита» и «Барбаросса» стояли рядом – «Марита» значилась под № 20. Она составляла неотъемлемую часть «плана Барбаросса».

И в самом деле, в предстоящей кампании балканские страны послужат плацдармом для удара по Украине с выходом на Сталинград и Закавказье. Поэтому обстановка на Балканах привлекала пристальное внимание Гитлера. Правое плечо гигантского фронта должно быть свободным. Опрометчивость Муссолини осложнила дело. Того и гляди англичане высадятся на скалистом греческом побережье. У Гитлера есть данные – Черчилль что-то задумал. Он успел уже оккупировать Крит. Вот натура! Ведь сам едва дышит, как кит, выброшенный на отмель… Но кто знает, может быть, Черчиллю удастся выстрелить из пистолета, направленного на Балканы. Кто знает, кто знает… Надо предусмотреть и парализовать британские усилия.

В подземном кабинете стояла немая тишина склепа. Премьер обычно спускался сюда во время налетов – в бомбоубежище. Но налеты происходили так часто, что Черчилль, находясь в городе, проводил здесь значительную часть времени. Это не то что моррисоновские убежища. Здесь безопасно, можно думать, не отвлекаясь. Даже выстрелы зениток едва достигали до подземелья мягкими, приглушенными хлопками. Да и удары бомб, если они падали недалеко, раздавались глухо, почти беззвучно, и только дребезжание бронзовой чернильницы говорило об интенсивности германских налетов. На этот раз бомбы падали где-то далеко, вероятно в районе Пикадилли, и тишина кабинета не нарушалась.