Исабель Альенде - Дом духов

— Возьми, сынок. Я рад, что ты выбрал эту профессию. Если ты хочешь носить оружие и выбираешь между преступником и полицейским, то лучше быть полицейским, за ним нет вины. Я позвоню по телефону командиру Уртадо, своему другу, чтобы тебе дали стипендию. Если что-то будет нужно, сообщи мне.

— Большое спасибо, хозяин.

— Не благодари меня, сынок. Мне нравится помогать своим людям.

Он простился с ним, дружески похлопав по плечу.

— Почему тебя назвали Эстебан? — спросил он его в дверях.

— Как вас, сеньор, — ответил тот, краснея. Труэба ни на секунду не задумался над таким ответом.

Крестьяне часто называли детей при крещении именами своих хозяев, в знак уважения.

Клара умерла в тот самый день, когда Альбе исполнилось семь лет. Тогда уже бабушка начала тайные приготовления к уходу. С величайшей тактичностью она раздавала свою одежду слугам, оставляя себе самое необходимое. Привела в порядок свои бумаги, извлекая из забытых уголков тетради с записями о жизни. Она связала их цветными лентами, отделяя друг от друга по событиям, а не в хронологическом порядке, потому что забывала поставить даты, и в поспешности последних своих дней решила, что не может терять время, восстанавливая хронологию. Разыскивая тетради, она натыкалась на драгоценности то в обувных коробках, то в сумках с чулками, то в глубине шкафов, куда она их убирала в те времена, когда Эстебан дарил их ей, с их помощью стараясь завоевать ее любовь. Она положила их в старый шерстяной чулок, застегнула английской булавкой и отдала Бланке.

— Храни это, доченька. Когда-нибудь они могут пригодиться тебе не только как украшения, — посоветовала она.

Бланка рассказала об этом Хайме, и он стал следить за Кларой. Заметил, что она не изменила своих привычек, но почти отказалась от еды. Она пила только молоко с несколькими ложками меда.

Мало спала, все ночи писала или бродила по дому. Казалось, она уходит, отрываясь от мира, с каждым часом становясь все более легкой, прозрачной и окрыленной.

— В один прекрасный день она просто улетит, — озабоченно сказал Хайме.

Вскоре она стала задыхаться, чувствуя в груди галоп обезумевшей лошади и азарт всадника, летящего во весь опор навстречу ветру. Она сказала, что это астма, но Альба вспомнила, что она не зовет ее серебряным колокольчиком, чтобы лечиться долгими объятиями. Как-то утром она увидела, как бабушка с невыразимой радостью открыла клетки с птицами.

Клара написала маленькие открытки дорогим людям, которых было немало, и положила в ящик под кроватью. На следующее утро она не встала, и, когда пришла кухарка с завтраком, не позволила открыть занавеси. Клара стала прощаться со светом, чтобы медленно войти в темноту.

Узнав об этом, Хайме пришел к матери и не согласился уйти, пока она не позволила осмотреть себя. Он не смог обнаружить ничего необычного, но понял, не сомневаясь, что Клара должна умереть. Хайме вышел из комнаты, широко и притворно улыбаясь, но, когда мать уже не могла его видеть, вынужден был опереться на стену, потому что у него ослабели ноги. Он никому в доме ничего не сказал. Пригласил крупного специалиста, который преподавал на медицинском факультете, и в тот же день профессор явился в дом семьи Труэба. Осмотрев Клару, он подтвердил диагноз Хайме. Они собрали всю семью в гостиной и без лишних предисловий сообщили, что она не проживет более двух или трех недель, и единственное, что можно сделать, это быть с ней рядом, чтобы она умерла спокойно.

— Я думаю, что она решила умереть, и наука не знает средств против этой болезни, — сказал Хайме.

Эстебан Труэба схватил сына за горло и готов был задушить его, потом вытолкал специалиста и тростью разбил лампы и фарфор в гостиной. Он упал на колени на пол, рыдая, как дитя. В этот момент Альба вошла в комнату; увидев лицо дедушки на одном уровне со своим, подошла к нему, уставилась в удивлении и, заметив слезы, обняла его. Из рыданий старика девочка узнала об этом несчастье. Она одна в доме не потеряла спокойствия, благодаря умению переносить боль и еще потому, что бабушка ей часто говорила о смерти.

— Подобно мгновению, когда мы приходим в мир, мы также страшимся неизвестности, умирая. Но страх — это что-то внутреннее, ничего общего не имеющее с реальностью. Умереть — это как родиться: просто изменение состояния, — объяснила Клара.

Она добавила, что если без труда могла общаться с душами Того Мира, то абсолютно уверена, что сможет делать то же самое с душами Этого Мира, и вместо того чтобы хныкать, когда наступит час, она хочет остаться спокойной, потому что в ее случае смерть явится не разлукой, а формой еще большего единения. Альба ее превосходно поняла.