Вадим Саралидзе: Легенда о Коловрате

С высоты холма защитники крепости хорошо видели, как над Батыевой ставкой взмыл прапор, и сразу дружно грянули боевые барабаны, отбивающие грозный ритм. Всадники расступились в стороны, пропуская вперед стрелков, тяжело шагая вверх по заснеженному склону, они заняли позицию в сотне саженей от стены и, наполнив воздух зловонным черным дымом, выпустили в сторону крепости тысячи стрел с горящими смоляными наконечниками. Огненный град обрушился на заставу, но стрелы, втыкаясь в покрытые толстой коркой блестящего льда бревна частокола, лишь шипели и гасли. Внутри стен кое- где занялся пожар, но ведра с водой были наготове, и огню не дали разойтись. Евпатий осторожно разогнулся и, выглянув в бойницу, дал отмашку лучникам. Повсюду раздался звон спускаемых тетив, и внизу на склоне послышались крики раненых и умирающих.

Подчиняясь приказу, мунгалские лучники отступили назад за щиты тяжелой пехоты, оставив на снегу несколько десятков мертвых тел. Над заставой раздался боевой клич рязанцев, грозным эхом пронесшийся над руслом реки. В ответ ему над войском кочевников поднялся новый флажок и боевые барабаны ускорили темп. С воинственным кличем, выставив наверх круглые, окованные железом щиты, пошла на штурм степная пехота. Лучники дали несколько залпов через бойницы, но защищенных доспехами бойцов было не остановить. Защитники крепости, крестясь и читая молитвы, приготовились отражать атаку врукопашную.

За десять саженей до стены, где склон холма, облитый водой, делался совсем крутым и похожим на детскую горку, татары остановились, и первые ряды достали длинные веревки с крюками. Немедленно тучи стрел полетели в защитников с флангов, где легкая конница кочевников скакала хороводом, не давая высунуть носа за частокол. Внизу раздалась команда, и крючья полетели наверх, цепляясь за щели между бревнами. Воины заложили щиты за спины и ловко принялись карабкаться вверх по склону, и через несколько мгновений, когда они достигли подножия частокола, обстрел прекратился. Емеля опустил щит и вопросительно поглядел на Коловрата, подняв боевой топор, но воевода отрицательно помотал головой и скомандовал:

– Десять шагов назад!

Дружинники с ропотом отступили от натянутых веревок, которые уже были готовы рубить. Все взгляды впились в зубчатый край частокола, мечи и топоры были готовы обрушиться на врага, тетивы луков натянуты до звона. Но вот одновременно дюжина степных пехотинцев показалась на стене, в тяжелых доспехах неловко перелезая через острые колья. Евпатий выждал еще миг и махнул мечом:

– Руби поганых!

Ратники разом метнулись вперед, сметая тех, кто уже успел спрыгнуть на деревянные мостки, и сбрасывая вниз беспомощно повисших на частоколе татар. Мертвые и раненые воины посыпались на головы своих товарищей, сбивая их с ног, под стенами началась сумятица, и в этот момент наверху принялись рубить веревки.

Нападавшие с криками катились по склону, строй щитов внизу сломал свою линию и смешался, в образовавшиеся бреши со стены немедля принялись стрелять лучники-охотники, умевшие убить белку в глаз с двадцати саженей, без труда отыскивали уязвимые места в доспехах, метили между латных пластин, били по плохо защищенным ногам. Татары пятились, закрываясь щитами, никто не решался помочь раненым, которые десятками остались лежать на снегу, истекая кровью.

Наконец, над ставкой Батыя поднялся новый флажок, и барабаны, изменив ритм, начали бить отступление. Дружинники в крепости переводили дух, умываясь снегом и оттаскивая своих погибших. Всего в первой атаке пало меньше десятка русичей, в основном пронзенных стрелами, нападавшие же потеряли почти две сотни убитыми, трупы лежали кучей у подножия холма, напоминая, что у витязей Евпатия Неистового есть чем проучить поганых псов. Ратмир, разглядывая усталых бойцов, многие из которых были ранены, подошел к Коловрату и сказал негромко:

– Долго не продержимся, Батый не дурак, это он примерялся только, а сейчас всей силой ударит.

Евпатий указал окровавленным клинком на видневшуюся вдали излучину реки:

– Пока Каркун парус не поднимет, будем держаться. Нужно дать детям уйти подальше. Надо будет – мертвые будем стоять и биться!

Ратмир усмехнулся, поигрывая своей тяжелой палицей:

– Можем и мертвые, нам не впервой. А ты, чернец, как считаешь, продержимся? – обратился он к Нестору, который отдыхал поблизости, опершись спиной на обледенелый сугроб. Монах кротко улыбнулся и ответил, глядя куда-то в небо, словно читая там разгадку: