Вадим Саралидзе: Легенда о Коловрате

– Давайте, за всех нас живите, – негромко сказал он, и Каркун остановился.

Они долгую минуту смотрели друг на друга и знали все, что каждый хочет сказать. Да и что слова могут выразить? Рязанцы молча обнялись, постояли короткий миг и разошлись, не оглянувшись. Еще многое предстояло сделать, а время неслось все быстрей.

Все уселись, устроив детей вокруг мачты. Посерьезневший вдруг Каркун правил лошадьми, Лада же все не могла отвести от Евпатия взгляда, словно не веря, что прощаются они навсегда. Коловрат смотрел, как сани поворачивают и спускаются к реке, на заплаканное лицо Лады, обнимающей взволнованных детишек, и вдруг на мгновение ему почудилось, что там, в санях, вместе с ней сидят его Ваня и Ждана.

Прежде чем морок рассеялся, сани успели исчезнуть среди елок, а Евпатий так и остался стоять глядя им вслед. Внезапно раздались взволнованные крики, и вся застава за его спиной пришла в движение. С берега реки кричали на разные голоса:

– Батый! Батый пришел!

Коловрат, Ратмир, Нестор и прочие в молчании глядели поверх частокола на просторы, окружавшие деревянную крепость. Из снежной дымки, ряд за рядом появлялись пехотинцы с длинными пиками и круглыми щитами. Следом на поле выехали сплошной стеной всадники в тяжелых доспехах, вооруженные палицами и саблями, с краев, огибая холм, скакали легкие конники в желтых халатах, на ходу изготавливая к стрельбе короткие кривые луки. Вот уже не видать белого снега, весь простор до самого горизонта, тумен за туменом появляясь из мглы, заняли Батыевы полчища, текущие как темный шумливый поток. Вот вдалеке появились татарские стяги, сам Субудай, многоопытный бесстрашный полководец, лично ведет полки на крошечную крепостушку, последний оплот русской дружины.

Евпатий обвел глазами ратников. Мало, очень мало их осталось. На каждого дружинника по несколько сотен врагов приходится. Но нету страха ни у кого в глазах, только ярость и решимость отдать свою жизнь подороже в яростной битве. Вот Ратмир, старый воин, усмехаясь себе в бороду, примеряет, как лучше бить поганых. Вот Нестор, смотрит на невиданное войско, губы его тихо шепчут молитву, но брови сдвинуты грозно. Вот Емеля, верный десятник, очиняет точильным камнем свой топор, напевает тихо песенку про родную землю. Все готовы насмерть стоять, без страха, без пощады.

Великое войско Батыя наконец выстроилось, окружив холм с крохотной деревянной крепостью, словно стальное море, ощетинившееся копьями и саблями. Когда шла конница степняков, тумен за туменом, словно огромные черно-желтые волны, сама земля содрогалась от топота сотни тысяч копыт, снег сыпался с темных еловых лап, а звери и птицы уходили в страхе за многие версты от этой страшной смертельной силы. Но вот всякий отряд, конный или пеший, подчиняясь окрикам сотников, занял свое место на заснеженном поле, и вокруг воцарилась тишина. Над войском, растянувшимся до самого горизонта, изредка проносились лошадиное ржание или краткий грубый приказ. Все ждали.

Но вот пологи белой юрты, которую на огромной повозке тащили за собой десять пар лошадей, раздвинулись и на приготовленную площадку вышел молодой и грозный любимый внук старого Чингисхана, сокрушитель народов и повелитель великого воинства, Бату-хан. Даже могущественные мурзы и великие багатуры, иссеченные шрамами, почтительно склонились под взглядом его внимательных и жестоких обсидиановых глаз. Батый с интересом поглядел на крошечную деревянную заставу, над которой курился сизый дымок и упрямо торчал оборванный и обгорелый стяг Рязанского княжества с диким неоседланным конем на красном поле.

Значит, там, в этой ничтожной крепости сидит этот самый заколдованный Евпатий, ради которого хану пришлось развернуть все войско на полпути к Коломне. Что же, сегодня урусу предстоит узнать настоящую силу степных полчищ, если, конечно, он не воспользуется защитной пайцзой и не перейдет на сторону Батыя. Это было бы весьма разумно с его стороны. Молодой хан уселся на резной трон, откинулся поудобней на широкую золоченую спинку и вопросительно поглядел на стоящего по правую руку Субудая.

Полководец почтительно кивнул своему могущественному ученику и еще раз оглядел войска перед приказом к атаке – обманчиво спокойно и лениво, из-под полуприкрытых век. Несмотря на преклонные годы и тучность, он по-прежнему хитер как лисица и отважен как барс, и тяжелая сабля у него на боку вовсе не была церемониальным украшением. Субудая тоже тревожил этот рязанский воевода с его неугомонными витязями, он знал: матерый лютый волк, которого со всех сторон обложили охотники и травят собачьей сворой, дерется с удвоенной силой и яростью. Этому заносчивому хвастуну Хоставрулу недоставало спокойствия и выдержки, поэтому он и угодил зверю прямо в пасть. Старый воин, переживший десятки походов, не допустит его ошибки и раздавит наглецов стальными тисками своих лучших полков. Субудай привычным властным голосом отдал команду, и над ставкой Батыя взмыл в небо маленький черный флажок.