Эдвард Резерфорд - Дублин

Он тепло поздоровался с ними. Да, у них все в порядке. А заметили они, какой сегодня резкий ветер дует с востока? Ну, еще почувствуют, когда подойдут к Эбби-стрит. А он просто вышел на обычную прогулку. Священник бодро попрощался с ними и зашагал на запад. Ветер дул ему в спину, и он словно плыл под полными парусами. А Шеридан с Кейтлин повернули на Эбби-стрит и подошли к театру.

— Вы упустили мистера Йейтса, он только что был здесь, — сообщил им швейцар.

Но Йейтса можно было увидеть в Дублине практически в любой день. Стоило только пройтись по Сент-Стивенс-Грин, и вы бы заметили его высокую фигуру, клок черных волос, падавших на лоб… Поэт рассеянно бродил вдоль улицы, погрузившись в свои мысли.

Оказавшись в театре, Шеридан позволил себе передохнуть. Девочку он передал в руки своих знакомых, а сам мог посидеть в пустом зале, пока ей показывали закулисный мир. Костюмерные, гримерные, закулисная система канатов и шкивов, огромные помещения, где хранились декорации. Обычная театральная жизнь наверняка казалась девочке настоящим волшебством. Потом появился режиссер. Началась репетиция. Шеридан не видел Кейтлин, но знал, что она должна была стоять где-нибудь за кулисами, следя за каждым движением, вслушиваясь в каждое слово. Даже для него, давным-давно привыкшего к подобным вещам, все равно оставалось нечто особенное в театральной атмосфере, которая для влюбленных в театр была чем-то даже бóльшим, нежели некое религиозное пространство, это было вечностью. Шеридан сидел в пустом зале, закрыв глаза.

Прошло полтора часа, прежде чем появилась Кейтлин. Ее глаза сияли. Визит явно оказался удачным. Девочку сопровождал рабочий сцены. Он улыбался.

— Она просто чудо! — сообщил он Шеридану. — Нам она очень понравилась, и ей здесь хорошо, — добавил он таким тоном, который заставлял предположить, что рабочий чувствовал: именно здесь настоящее место Кейтлин.

Тут где-то наверху с легким скрипом открылась дверь, потом с шумом захлопнулась. Рабочий посмотрел вверх, потом, еще раз улыбнувшись, вернулся за сцену.

Шеридан с Кейтлин направились к выходу, но дошли лишь до середины коридора, ведущего к двери за сцену, когда к ним ринулась какая-то женщина властного вида, в меховой шубке и большой фетровой шляпе с широкими полями.

— Стойте! — крикнула она. — Хочу на вас посмотреть. — Она кивнула. — Шеридан…

— Я думал, вы в Париже, — сказал он.

— Я уже два дня в Дублине. Никто не знает, что я здесь. — Она уставилась на Кейтлин. — И кто это прекрасное дитя?

— Графиня Кейтлин Бирн, — тихо ответил Шеридан. — А это мисс Гонн, — представил он даму девочке и отступил на полшага, поскольку прекрасно знал: пока эта леди не остановится сама, ее не остановить.

— Милое мое дитя, у тебя самые прекрасные в мире глаза! — воскликнула леди. — Я так понимаю, тебе хочется на сцену.

А Шеридан уже не в первый раз подумал о том, как Мод Гонн сумела достичь своего удивительного положения. Она родилась в Англии и была дочерью британского офицера, но полностью изменила себя. Отец оставил ей некоторые средства, и в основном она жила в Париже. Много лет она была любовницей одного французского журналиста и родила от него двоих детей. Но ничто не мешало Йейтсу желать жениться на ней или дать ей роль в пьесе — роль ирландской героини.

Однако она вышла замуж не за Йейтса, а за ирландского патриота, хотя этот брак и оказался непродолжительным. Теперь мисс Гонн выпускала во Франции ирландскую газету и время от времени появлялась в Дублине.

И каждый раз, когда она приезжала, Шеридану казалось, что ее визит напоминает кавалерийскую атаку.

Тот факт, что Кейтлин — графиня, должен был сразу заинтересовать мисс Гонн, и Шеридан прекрасно это знал. Мод Гонн, с ее большими, широко раскрытыми глазами и волевым подбородком, являла собой картину своевольной леди из общества. И Шеридан думал, что именно это привлекло Йейтса. А теперь она расспрашивала Кейтлин, и, конечно, ей не понадобилось много времени, чтобы понять, чего хочется девочке. Мод Гонн была очарована.

— Это прекрасно! — заявила она. — Просто прекрасно! Настоящая знатная ирландка, вернувшаяся в свою страну. И она говорит на языке своих предков! Моя дорогая малышка, ты должна присоединиться к нам. «Inghinidhe na hEireann» просто создано для тебя!

«Inghinidhe na hEireann», или «Дочери Ирландии». Именно Мод Гонн основала это движение, когда националисты не захотели принять ее в свои ряды просто потому, что она была женщиной. Движение было направлено на борьбу с пагубным влиянием Англии на ирландскую культуру, и оно уже многого добилось. «Дочери Ирландии» не только учили детей бедняков ирландскому языку, но и твердили ирландским девушкам, что они не должны дружить с английскими солдатами, и постоянно распространяли листовки, предупреждавшие девушек об опасности рождения незаконных детей. Чтобы присоединиться к этому союзу, нужно было быть ирландкой по рождению.