Джинн Калогридис - Огненные времена

С улыбкой я отняла руку, и он засмеялся. В его сердце не осталось ни страха, ни гнева, одна лишь радость.

– Я был спасен ангелом! – счастливым голосом произнес он, и его милые, измученные черты осветились радостью, когда мы смотрели друг на друга в это бесконечное мгновение. – Истинным ангелом, ниспосланным истинным Богом!

Многоголосая, шумная толпа разом затихла. Тот жандарм, что стоял рядом и, собственно, нанес удар, смотрел на происходящее, оцепенев от изумления. Наконец люди начали креститься и шептать молитвы. Раздались крики:

– Это чудо! Он невиновен!

– Она – ангел!

Другие молчали, лица их были искажены недоверием, даже страхом. Они смотрели на людей на трибуне, словно ожидали от них указания.

Самый главный и старший из них, павлин, мой алый враг, встал и посмотрел на меня и приговоренного к казни, скрежеща зубами от ярости.

– Слушайте все! – зычно обратился он к толпе. – Он – еретик самого гнусного сорта! Вы собственными ушами слышали, как он назвал нашего любимого Господа дьяволом. А эта женщина, что исцелила его, всего-навсего его сообщница, ведьма! И она явилась сюда, чтобы обмануть вас и уверить вас в том, что он невиновен!

– Но, ваше преосвященство… – начал было один из доминиканцев, сидевших на трибуне.

– Молчать! – рявкнул враг, а потом отдал приказ: – Жандармы! Схватите ее и приведите ко мне! А вы, остальные, немедленно приступайте к казни!

Вперед вышел палач с факелом и поднес пламя к углям у ног приговоренного. Стража потащила меня прочь. В тот момент богиня не дала мне силы убежать. И хотя сердце мое яростно протестовало, я знала, что на то ее воля, и вынуждена была подчиниться. Но сначала я пыталась вырваться и крикнула своему возлюбленному:

– Люк! Люк де ля Роза! Клянусь, я найду способ освободить тебя!

Потом меня оттащили к дальнему краю трибуны, куда уже спустился мой враг, кардинал, чтобы встретить меня. Он оказался крепко сбитым, ширококостным мужчиной с квадратной головой на квадратном теле. Он был таким высоким, что мне пришлось запрокидывать голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Седеющие волосы под красной шапочкой были густыми и волнистыми, на одном из крыльев короткого носа сидела круглая светлая родинка, а под глазами были тяжелые мешки, так опускавшие вниз нижние веки, что покрасневшие глазные белки казались немного выпученными. От него веяло мрачностью. Казалось, что в его присутствии невозможны ни радость, ни воздух, ни свет. Когда-то давно при виде его меня охватил бы страх. Но теперь я почувствовала только сострадание и жалость. Его сила была порождением ненависти к самому себе, ненависти столь огромной, что она вмещала в себя весь остальной мир. Порождением ненависти к себе и совокупным несчастьем запуганных душ.

Именно это совокупное несчастье свело с ума мать Люка, Беатрис де ля Роза, когда яд его был направлен прямо на нее.

Был ли он удивлен моим внезапным появлением? Этого я сказать не могу. Но на его лице было выражение злорадного торжества, злобной гордости. Он словно говорил мне: «Ну, ты увидела, как я унизил, во что превратил твоего возлюбленного? Ты потеряла его навсегда, и сама теперь тоже в моих руках… Так кто из нас теперь оказался могущественнее?»

Он ждал, что я заплачу от ужаса, увидев, что он сделал с Люком, что меня переполнит страх перед тем, что он сделает со мной. Но в моих глазах не было ни слезинки.

Вместо этого я укрепилась в ощущении присутствия богини и улыбнулась ему. Я даже смогла полюбить его. И он увидел это в моих глазах и пришел в ярость.

– Наконец мы встретились наяву, ваше преосвященство! – сказала я ему.

– Вы заплатите за это, матушка, – грозно ответил он. И когда при произнесении этих слов его рот открылся, я, временно лишенная своей силы, стояла перед ним и улыбалась, в то же время представляя себе, как он поглощает моего возлюбленного, по кусочкам, всю его сущность.

– Сейчас вы совершили акт колдовства на глазах у сотен свидетелей. – Он повернулся ко мне спиной, велев двум жандармом вести меня следом за ним.

Я пошла за ним, помня о двух воронах, оставшихся на трибуне, и о человеке, который стоял на коленях у столба посреди бушующего пламени.

Сердце мое разрывалось. Оставалось так мало времени до того момента, когда душа Люка была бы навсегда потеряна, и я не могла перенести разлуку с ним после того, как наконец увидела.

Но богиня сказала:

– Чтобы спасти его, сейчас ты должна оставить его.

Это был единственный путь. И что ждет впереди, мне было знать не дано. Я должна была шаг за шагом пройти этот мучительный путь испытания, не подчиняясь ни страданию, ни боли, только радости.