Александр Прозоров - Дорога цариц

— Долгие лета тебе, царица и великая княгиня Ирина Федоровна! Прими клятву мою в верности и преданности, — низко поклонился он. — Отныне я есмь твой преданный слуга, каковой ни сил, ни живота своего для исполнения воли твоей не пожалеет!

— Я верю тебе, Никита Романович, — одними губами, все еще сквозь слезы ответила женщина, — и с радостью приму твою службу. Обещаю быть государыней справедливой и милостивой.

Ударил посох, воевода поцеловал руку и отступил. Перед царицей склонился князь Троекуров:

— Долгие лета тебе, царица и великая княгиня Ирина Федоровна…

Один за другим князья и бояре, воеводы и дьяки, оказавшиеся в зале служивые люди подходили ко вдове государя и приносили ей присягу верности. И чем дальше, тем тверже были ответы царицы, тем меньше оставалось дрожи в голосе и тем увереннее она подавала подданным свою руку.

Только после этого — после принесения присяги ближней свитой и слугами, уже сильно после полудня, патриарх Иова наконец-то отправился в Успенский собор, дабы отпеть по усопшему великий канон. И уже потом зазвенели на Иване Великом колокола, возвещая москвичам о великой утрате.

Тем временем Борис Годунов отвел сестру в ее покои, передал в руки женской свиты, на прощание многократно расцеловал, оглаживая плечи:

— Он ныне в лучшем мире, Иришка… А нам еще жить. Прости.

Государыня не спорила.

Конюший вышел в коридор, где собрались в ожидании многие бояре. В основном Годуновы: думный боярин Дмитрий Иванович, окольничий Степан Васильевич, дворецкий Григорий Васильевич, рязанский наместник Иван Васильевич. Но сверх того еще и князья Глинский и Трубецкой — свояки конюшего, женатые на сестрах его жены. А также князь Сицкий, князь Елецкий, боярин Юрьев, подьячие Клешин и Безнин — возвысившиеся через дружбу или родство с Годуновым, получившие свои места благодаря его радению. Все они отлично понимали: у нового царя будут другие родственники, найдутся свои друзья и сторонники, а значит, все они скатятся в небытие, в мелкий служивый люд, в воеводы дальних захудалых крепостей, на места низкие и малодоходные. И потому общая тревога вылилась в единый выдох:

— Как она?

— Крепится… — задумчиво огладил подбородок конюший. Опасливо посмотрел по сторонам, тихо добавил: — Однако сами понимаете… Баба на троне есть дело невиданное… Надобно поддержать.

Борис Годунов вогнал пальцы в бороду и с силой ее дернул, повернулся к Дмитрию Ивановичу, как к самому старшему из родичей:

— Надобно, дядюшка, припомнить мужей всех, каковые родство с царской семьей имеют и каковых Бельские, Мстиславские али Шуйские супротив Ирины на трон выкрикнуть могут. Припомнить первыми, пока они не спохватились. — Конюший потер нос и сделал неопределенный жест ладонью. — Найти да убрать как-нибудь с глаз долой подальше. Дабы выбора у крамольников не имелось, коли смуту затеют. Дабы никто вровень с Ириной, вдовой царской, подняться в державе нашей не смог. Тогда, мыслю, она в государынях утвердится. Надобно хотя бы пару лет продержаться. А там люди привыкнут. Не первый раз ужо она к ним выходит.

— Я так сразу и не припомню… — покачал головой Дмитрий Иванович. — Иссяк род Рюриковичей, нет более никого.

— Думайте, други мои, думайте! — посоветовал конюший. — Коли вороги наши первыми наследника какого забытого найдут, будет худо. Но они покамест о беде случившейся еще и не ведают. Так что нам можно и надобно успеть первыми. Вспоминайте! А я к патриарху ныне спешу. Надобно новый чин составлять. Царицам до сего дня «долгие лета» никогда во храмах не пели.

15 января 1598 года

Москва, Кремль, Успенский собор

Случившаяся обедня вызвала немалый интерес среди московского люда, ибо ее заказала новая государыня всея Руси, царица Ирина Федоровна, поминаемая ныне особым чином в православных храмах. Супругу почившего государя в Москве знали, видели многие, ибо она особо от чужих глаз и не таилась. Во время многих празднеств у окна сидела, нередко люд служивый поздравляла, иногда даже в беседы с простолюдинами вступая. В последние дни царица себя тоже проявила достойно, поминки хорошие по мужу справив, во все монастыри и церкви кутью и сыто разослав. Посему посмотреть на православную правительницу русских земель собралось изрядное число людей, имеющих право входить в самый Кремль. В Успенском соборе от прихожан было не протолкнуться, и еще больше народу осталось на площади, не поместившись в храме.