Тулепберген Каипбергенов - Неприкаянные

— Поусердствуете со своим суфи, будет и третий аул.

— Зачем так, Айдос? — обиделся вроде бы за суфи Есенгельды. — Туремурат, наоборот, хочет соединить два расступившихся берега, быть мостом…

— Верно, быть мостом, по которому мы все пойдем в одну сторону: к кунградскому хакиму. Сначала он увел Бегиса и Мыржыка, теперь пытается увести Айдоса. За мной прислал тебя? Признайся, Есенгельды.

— За тобой.

— Напрасно старался. Не лежит моя дорога через мост Туремурата-суфи.

— Пусть ляжет. Другого моста нет, Айдос. Кунградский лишь. Это все поняли.

— Плохо у тебя с памятью стало, Есенгельды. Есть еще хивинский мост.

— Заказан он для Айдоса. На нем зиндан и виселица. А на кунградском мосту жизнь и свобода.

— Что-то вы с Туремуратом-суфи все мне смерть пророчите, — тревожно повел плечами Айдос. — Или задумали черное дело?

— Астапыралла! — замахал руками Есенгельды. — Не думай такое. Грех подозревать великого суфи в низменных намерениях. Чист он как ангел. Смерть-то тебе уготовил хай хивинский. Предостеречь брата своего и послал меня суфи.

— Лжешь, старик!

Всевышний свидетель тому, что в сердцах наших добрые намерения.

Лгал Есенгельды. Чувствовал это Айдос. Но повторенное трижды слово «смерть» все же напугало старшего бия. Будешь звать постоянно смерть, так она и в самом деле явится. Торопит же ведь, каркая, ворон непогоду, так накаркает несчастье и Есенгельды. Вороном злым сидит на коне, сгорбился, насупился. Мечется на ветру его белая бородка, костлявой рукой пытается поймать ее и не может. Еще больше хмурится, еще больше злится.

— Зачем же хотел войти вместе со мною во дворец? — спросил Айдос. — Там ждала меня виселица.

— суфи сказал: «Если не остановишь Айдоса перед ханскими воротами, проводи его до ханского трона, будь ему опорой в последнюю минуту. Ведь все отвернулись от старшего бия».

— Отвернулись?! — удивился Айдос.

— Отвернулись, брат мой. На холме совета бии приняли тебя, а спустились с холма — отвернулись. Каждый выбрал свою тропу. На Айдосовой тропе ты один.

Опять лгал Есенгельды. Не отвернулись от Айдоса бии, не могли отвернуться. Верил он в это. Но как слово «смерть», обдало его холодом и слово «измена». Повтори старик трижды его — поверишь, пожалуй, и в это пророчество. Накаркает злой ворон.

Айдос хлестнул коня, словно хотел хлестнуть проклятого ворона. Сказал на скаку:

— Одинокая тропа не страшна, была бы верной. Доберемся по ней до цели.

Кустарниковые заросли Маман-шенгеле такая чащоба, что ни человек, ни конь не в силах сквозь нее пробиться.

Чистые от кустарника поляны редки, и не пройдешь к ним: топором прорубать тропу надо. Станешь же прорубать — жизни не хватит. Но кто знает тайны Маман-шенгеле, пройдет к чистому месту, не прорубая тропы. Да, немногие ведь знают и с другими своими секретами не делятся. Как Айдос, к примеру.

К заветной полянке надо идти по кругу, огибая заросли и спускаясь к берегу канала. Отсюда, защищенная водой, начинается неприметная для чужого глаза дорожка. По ней, тревожа птиц и тишину, дойдешь до чистой поляны, на которой растет большой турангиль. Такой большой, что не всякая юрта своей крышей сравнится с шапкой его ветвей. Под ней и горячее солнце не солнце, и холодный дождь не дождь. Как кошма толстая — от всего защитит.

По хитрой тропе прошел к турангилю Айдос. Привел с собой Есенгельды.

Было время третьей молитвы — намазлыгер, и джигиты общались со всевышним. Никто не поднялся с ковриков, никто не повернул головы в сторону Айдоса и Есенгельды: грех отвлекаться от святого дела. Но отметили для себя, что оба старейшины рода кунград прибыли вместе и, значит, мир между ними.

Есенгельды первым спрыгнул с коня и упал на коврик — так торопился начать разговор с богом. Айдос приступил к молитве не спеша, хотя ему-то надо было торопиться: беды настигали его, а кто поможет, кроме бога…

Стал молиться Айдос, стал восхвалять всевышнего, превознося его как творца мира, средоточие добра и справедливости, надеясь, не без тайного умысла, обратить взор божий на долю старшего бия и проявить к нему благосклонность. Надо было бы попросить у всевышнего защиты от врагов и наказания тем, кто строит козни. Но грешно просить у бога то, что связано с земным. Да и говорят на Востоке: не желай другому смерти, лучше пожелай себе долгой жизни. Жизнь, долгая жизнь нужна Айдосу, ее молил у всевышнего старший бии, только она дала бы возможность осуществить задуманное.