Иван ФИРСОВ - От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

На полудюжине страниц детально излагались зада­чи и цели вояжа к берегам Америки. «В протчем, — на­ставляли мореходов, — во всем следует поступать как верному, доброму и искусному морскому офицеру». Кроме инструкции составили и «секретное прибавле­ние». В нем определили действия и сигналы при воз­можной встрече с кораблями В. Чичагова в северной части Тихого океана.

Инструкцию и «секретное прибавление» Креницын получил в запечатанных пакетах, которые должен был вскрыть в Тобольске и Охотске.

Меры предосторожности были нелишними. После Великой Северной экспедиции и открытия берегов Америки в Европе начали проявлять повышенный ин­терес к успехам русских мореходов. Петру Креницыну вменялось по возможности следить, не объявится ли в Великом океане экспедиция Василия Чичагова из Се­верного океана.

Вскоре по представлении Адмиралтейств-колле­гий, полностью одобрившей идею Ломоносова, Екате­рина подписала секретный указ: «Для пользы морепла­вания и купечества на восток наших верных поддан­ных за благо избрали мы учинить поиск морскому про­ходу Северным океаном и далее…»

Вызванному в Петербург Чичагову Чернышев объя­вил высочайший указ о присвоении звания капитан-бригадирского ранга, или, по-флотски, капитан-ко­мандора.

— Екатерина жалует тебя в кредит, — пошутил граф, поздравляя Чичагова, — садись читай покуда се­кретную инструкцию.

Непривычно чувствовал себя Чичагов. Вокруг сиде­ли умудренные адмиралы — Толызин, Спиридов, На­гаев, граф Чернышев, но не привык Василий к подобо­страстию, вида не подавал. Он понял, что согласно ин­струкции в Архангельске уже строились три судна для похода на Север. Оттуда же отправлены на Шпицберген материалы и припасы для базирования отряда. Следу­ющей весной надлежало выйти на поиски прохода на восток Ледовитым океаном.

— Ежели не все уловил, копию тебе вручим, сбере­гай ее надежно, — предупредил Чернышев. — Без про­медления отъезжай в Архангельск. Там ждут тебя кумандиры Бабаев да Панов. Ежели какая заминка, сно­ситься будешь только со мной.

В Архангельске на стапелях Соломбальской верфи уже высились корпуса трех судов, построенных для плавания во льдах.

Обе экспедиции выполнили поставленные задачи. Креницын и Левашов в конце августа 1768 года первы­ми из европейцев достигли берегов Аляски. Увы, в кон-Це вояжа, при переправе в челне через реку Камчатку погиб Креницын.

Василий Чичагов дважды покушался пробиться че­рез арктические льды, но вынужден был отступить пе­ред непроходимыми торосами.

Получив донесение Чичагова о первом плавании, адмиралтейцы остались недовольными. «Коллегия не согласна с мнением начальника экспедиции о невоз­можности открытий у полюса новых земель… все пору­чается благоразсуждению капитана Чичагова, и не только опыт, но одно намерение и плавание экспеди­ции близь полюса доставляет уже славу России и целой Европе и безсмертит его имя, так как до сих пор уве­рить свет, что достигнуть желаемой цели положитель­но и совершенно невозможно».

Однако и второй поход на Север показал непреодо­лимость сплошного полярного льда на деревянных па­русных кораблях. Во время экспедиции часть экипа­жей зимовала на Шпицбергене. От болезней, холода и голода скончались более 10 матросов.

Чичагов доносил графу Чернышеву: «Имею честь вашему сиятельству донести об обстоятельствах моего плавания, а из приложенных при сем примерных карт усмотреть соизволите, каким опасностям мы были под­вержены, особенно при туманах, будучи всегда во льдах… прошли на виду льда до самой невозможности, но не оставляя ни одной бухты или залива, которые бы ни были нами осмотрены. Напоследок убедились, что положение льда простирается с севера на восток и, обойдя северо-западный конец Шпицбергена, соединя­ется с землею. С вероятностью заключить можно, что северный проход невозможен».

Все же Екатерина II воздала должное мужеству и стойкости полярных моряков, поощрила их, но в ду­ше, как и Чернышев, «слишком уверованная в возмож­ности прославления ея царствования новыми открыти­ями, была поражена безрезультатностью плавания…»

Новый докладчик по морским вопросам особенно расположил к себе императрицу. В то же время у нее появилось осознание необходимости дальних морских вояжей в интересах становления и укрепления держа­вы. Устные доклады Чернышева, различные докумен­ты по морскому ведомству все больше убеждали Екате­рину II, что морское дело — особая статья бытия чело­веческого. Прежние впечатления от кратковременных прогулок на императорских яхтах не оставляли каких-либо существенных следов в ее сознании о морской службе.