Эптон Синклер - Агент президента

"Я надеюсь, что я не являюсь частью причины", — улыбаясь, ответил Ланни.

— Для Вас я освободил себе вечер. У вас было время подумать о предмете наших переговоров?

— Я большую часть времени провёл за рулём, и я думал об этом постоянно.

— Само собой разумеется, Ланни, у меня не было так много времени, но я выбрал несколько вещей, о которых я хочу вас спросить.

"Давайте!" — ответил другой. И без дальнейших предварительных переговоров они перешли к делу.

ФДР начал: "В практику наших ведущих американских промышленников вошли секретные сделки с крупными европейскими картелями, в результате чего они делятся технологическими процессами и изобретениями на строго монопольной основе. Это с социальной точки зрения весьма нежелательная практика. Я не уверен, что я могу или должен что-то сделать. Но, кажется, совершенно ясно, что с угрозой войны правительство должно получить всю возможную информацию по этому вопросу. Вы случайно не знаете об этом?"

— Я слышал, как мой отец обсуждал это со своими друзьями и коллегами. Я знаю, что такие сделки были заключены с И. Г. Фарбениндустри и с АЕГ, крупным электрическим трестом Германии. Мне сказали, что у Дюпонов есть такие сделки, а также у известной ведущей компании Стандард ойл оф Нью-Джерси, я считаю, что они связаны с искусственным каучуком.

"Я не предлагаю, что вы должны заниматься детективной работой", — пояснил президент. — "Это дело нашей разведки, и, как правило, они получают то, что они ищут. Но часто мы можем сэкономить много времени и затраченных усилий, если мы знаем, где лежит клад и где начать копать. Случайное замечание одного из инсайдеров может стоить больше, чем тонны документов".

"Совершенно верно", — ответил другой. — "Я слышал подобные высказывания, и могу легко принять их к сведению. Мой отец свободно говорит со мной и рассказывает мне, что тот или другой говорил ему. Я могу присутствовать на таких беседах. Единственная причина, почему я там не присутствую, заключается в том, что я не люблю разговоры, как делать деньги, даже в самых больших количествах".

— Собираетесь ли вы рассказать своему отцу об этих встречах со мной?

— Я не буду никому не рассказывать об этом, даже моей жене. От этого не будет никакой пользы. Мудрейший и самый верный человек может случайно дать намек. В случае моего отца, он очень озлоблен против вашей политики: налоги на доходы по высшим ставкам, и то, что он называет "подачками", пособие по безработице, и ваша "утрамбовка суда", длинный список. Только что Конгресс производственных профсоюзов проник на его завод и угрожает сидячей забастовкой, и это доставляет ему боль. Если бы я сказал ему, что встретил вас, это стало бы поводом длительного спора, каждое слово из которого я уже знаю наизусть. Мой отец добрый и щедрый человек, и имеет чувство юмора. Вы, губернатор, нашли бы в нём очень хорошую компанию, если бы это не касалось политики и ваших угроз его контролю над тем, что он считает своим личным делом.

"Это то, что я часто замечал", — заметил "губернатор" с грустной улыбкой. — "Консерваторы имеют лучшие манеры и с ними легко проводить время".

— Я размышлял об этом. У них есть все, что они хотят. В то время как сторонники социальных перемен склонны быть фанатичными и недалёкими, а иногда их мотивация основана на почве ревности, одним из подлых качеств. Консерваторы имеют всю общину за ними, и они подчиняются своим правилам, что обеспечивает им спокойствие и приятные чувства. Радикалы, напротив, должны создать свои собственные правила. Они делают много ошибок и пытаются создать настроение для себя и для других людей.

Всё было, как говорил Олстон. Эти двое были "созданы друг для друга". Оба выросли в комфорте и почти в роскоши, не зная лишений. Оба были щедры по своей природе и мечтали о более добром мире. Обоих постигли разочарования и потеря иллюзий, но оба были упрямы и не так легко отказывались от своей мечты. Теперь оба в душе сильно злились, но улыбались, потому что это было "спортивно". Кроме того, они оба любили поговорить и были склонны касаться философии и литературы и много чего ещё. Но времени было мало, и они и вернулись к делу.

Ланни рассказал о своих парижских друзьях, де Брюинах, с которыми он был связан особым французским способом. Дени был ведущим финансистом и становился все богаче. Его двоюродный брат был выбран в руководящий совет всемогущего Банка Франции, а потом Леон Блюм убрал частный контроль над этим учреждением. Ланни мог услышать все секреты Франции в гостиной Дени. Он мог встретить Лаваля, Боннэ, Тардьё — любого другого из этих бестий.