Эптон Синклер - Агент президента

Когда придёт время приступить к бизнесу и рассказать этому клиенту, что хочет предложить этот "коробейник" или "разносчик", то для клиента припасён один специальный предмет, на который натолкнулся Ланни в каком-то старом замке на Рейне или в шато на Луаре. Что-то, что заставит его воскликнуть: "Это принадлежит к коллекции Тафта" или что это в этом роде. Иногда он приезжал на автомобиле-универсале своего отца, привозя картину с собой. Если он приезжал раньше своего хозяина, то брал на себя смелость, прося дворецкого снять картину с площадки парадной лестницы и повесить туда новое сокровище, так чтобы, когда хозяин пришел, в его глаза бросилась неземная красота.

Такова была практика Ланни, чтобы позволить работе говорить самой за себя. Никогда, никогда никто не мог сказать, что он пытался заставить совершить покупку или демонстрировал что-либо кроме критической беспристрастности. — "Будьте уверены, эта работа найдёт себе дом, прежде чем я вернусь в штат Коннектикут". И хозяин будет знать, что это правда, в Америке снова появились деньги. Немногие счастливчики захлёбывались дивидендами, и они не знали, что делать с ними. Если собирать старых мастеров, то нужен эксперт, который предложил бы картины на выбор. Но тогда надо заработать его уважение: то есть, быстро сесть и выписать чек на двадцать, или сорок, или, возможно, сотню тысяч долларов.

Всю свою жизнь Ланни Бэдд учился, как обращаться с богатыми и могущественными. В раннем детстве он наблюдал, как это делали его отец и мать. В те дни Робби продавал орудия убийства. Генералы и министры были его клиентами, а принцессы и графини обхаживали, уговаривали и "затаскивали их", конечно, всё за отдельную плату. В начале своих двадцатых, Ланни выбрал свой собственный путь. Суммы были меньше, но методы были теми же, как и психология жертв. Чрезмерно богатые были так же пугливы, как дикие птицы. Все охотились на них, и при малейшем намеке на опасность они сразу поднимались на крыло. Они были аномально чувствительны, и с ними нужно было обращаться, как если бы они были сделаны из мокрой папиросной бумаги. Они впитывают лесть, как губки, но только такого сорта, какая убедила бы их, что они были выше всякой лести. Каждый клиент был отдельной проблемой, А любовь к прекрасному искусству и любовь к такому замечательному самому себе были завязаны в очень сложный узел.

В конце этого путешествия был Питтсбург, где друг Ланни Гарри Мерчисон производил и продавал огромные количества зеркального стекла. Он всегда интересовался последними новостями о разрушении остеклений в Европе. Гарри прибавлял в весе около полкило ежегодно после начала Первой мировой войны, когда он попытался стать отчимом Ланни Бэдда. Теперь он был женат на своей бывшей секретарше, и Ланни никогда не уставал наблюдать скорость и уверенность, с которой американские женщины приобретают уверенность в социальной жизни. Адела Мерчисон была теперь величавой матроной, уверенной в себе и в своём руководстве культурной жизнью своего родного задымлённого города. Ланни снабжал её профессиональной лексикой по искусству, и каждый раз после его посещения она приобретала свежий запас информации, с помощью которой производила впечатление на своих друзей. Она была готова щедро платить, и когда Гарри возражал: "Куда тебе ещё одна картина?", она отвечала: "Я слышала, как ты говорил, что пароход никогда не бывает настолько переполнен, чтобы не нашлось место еще для одного пассажира".

Адела находилась в их поместье в Адирондаке, и Гарри сказал: "Я приобрёл себе голубиные крылья и летаю к своей любимой каждые выходные". Он пригласил Ланни полететь вместе, и когда Ланни объяснил, что у него были срочные дела в Вашингтоне, его друг возразил: "Я доставлю тебя в Вашингтон в понедельник утром, прежде чем я вернусь сюда". Когда Ланни спросил о своей машине, Гарри предложил, чтобы его человек отвёл её в Вашингтон. Когда богатые хотят что-то, то они получают это.

Голубь Гарри оказался комфортабельным частным самолетом с местами для пилота и трех пассажиров. Он поднялся с аэродрома Питтсбурга сразу после окончания рабочего дня и мягко приземлился на аэродроме в Лейк-Плэсид до захода солнца. Секретарь Гарри позвонил, объявив об их прилёте, и Адела ждала их сама за рулем автомобиля. Они проехали через сосновые леса с острыми запахами и добрались до того, что называлось "лагерем", довольно роскошного особняка на отдаленном маленьком озере. Они поужинали, съев блюдо жареных форелевых окуней, которые плавали в этих синих водах всего пару часов назад.