Валерий Суси: Царь Ирод

Неподалеку от Форума на средства Марка Агриппы воздвигалось грандиозное сооружение - Пантеон. Наружное строительство уже было завершено, но леса по-прежнему охватывали все здание, мешая оценить в полной мере великолепие арок, колонн, сводов и гигантского купола. Тем не менее Анций заметил, что строители чаще и разнообразней стали использовать дорогостоящий мрамор. Осведомленный ум без усилий связывал этот факт с окончанием разорительных гражданских войн и упрочением позиций Рима от Аквитании* до Ефрата, о чем помимо всего прочего убедительно свидетельствовало и происхождение ценной породы: мрамор доставлялся из Греции, из азиатского Кизика, из Сирии, из Египта, а также из некоторых северных провинций.

Но как ни отрадно было видеть все эти перемены, еще упоительней оказалось чувство, которое он испытал, когда наконец остановился возле собственного особняка, принадлежащего когда-то зятю Цицерона - Публию Корнелию Долабелле. Это было одноэтажное строение, занимавшее площадь, на котором можно было бы без труда разместить одну центурию* , замыслившую разбить на ночь походный лагерь.

Анций с удовлетворением окинул взглядом свежевыложенную черепицу на покатой крыше, водосток для сбора дождевой воды, ровно подстриженные кусты в саду, ухоженные клумбы и обилие цветов. Как видно Роксана не упустила ничего из напутствий и пожеланий своего господина и даже кое-в-чем преуспела больше того, на что он надеялся. Конечно, тут не обошлось без расчетливой руки секретаря Августа, хозяйственного Диомеда, письма к которому были заготовлены в первую очередь. Однако в убранстве цветника чувствовался не только вкус садовника, но и что-то еще, какая-то неуловимая гибкость, грация восточных танцовщиц. Да, действительно, цветы словно бы исполняли чудесный танец, распространяя вокруг себя медовый запах, рождая в памяти полузабытый аромат тела египтянки.

И разом, в один миг рухнули, растворились, исчезли бесследно неповоротливые и неотступные мысли о государственных делах. Анций вбежал в дом, оттолкнул, ничего не поясняя, здоровенного раба, потом еще каких-то людей из прислуги и еще, пока наконец не стиснул в осторожных объятиях, выбежавшую на шум Роксану.

Утром пошел серый будничный дождь, вернувший Анция с Олимпа на землю. Он приказал готовить носилки и, наскоро позавтракав, отправился во дворец. Но Августа нашел не на Палатине, а в уютном доме над Колечниковой лестницей* , бывшим жильем оратора Кальвы* .

Август выглядел нездоровым, вялым и во все время обстоятельного доклада ощупывал правый бок. На нем была одета повседневная белая тога; башмаки на толстой, гораздо более толстой, чем это было принято, подошве - он был среднего роста и хотел казаться повыше; обычно спокойному выражению лица на этот раз вредили плотно сжатые губы, которые иногда мучительно приоткрывались и обнажали слишком мелкие и редкие зубы; рыжеватые волосы были уложены небрежно; нос с отчетливой горбинкой временами подергивался, отчего собеседнику становилось не по себе - подобной мимикой можно было воспользоваться для выражения недовольства или даже брезгливости.

Удрученный холодным приемом, в мрачном состоянии духа, возвратился Анций в свой великолепный особняк. Не улучшилось настроение и от мимолетной встречи с врачом Августа - Антонием Музой, успевшим сообщить, что его высочайшего пациента замучили камни в почках и что ему необходимо немедленно отправиться на серные ванны в Альбулах* , и что он со дня на день откладывает выезд, потому что, веря в приметы, не желает ехать сразу после нундин* и дожидается наступления ид* . Болезнь, кроме того, вынудила его отказаться от поездки на Капри, где он любил бывать в конце лета. Все эти обстоятельства казалось объясняли поведение Августа, но тем не менее успокоение не наступало и причиной тому, быть может, послужило внезапное появление Ливии как раз в тот момент, когда Анций переходил к рассказу о разгрузке золота в Остии. Ему пришлось умолкнуть и приветствовать супругу Августа, испытывая досадную неловкость, что не ускользнуло от ее насмешливых глаз. Она, правда, почти сразу вышла, но на прощанье царапнула его острым взором, будто провела по щеке кончиком ножа. Анций подумал еще, что она скрывалась все это время где-то рядом и слышала весь разговор.

Несколько месяцев он находился в неопределенном положении, равнодушно занимаясь домашними делами днем и наслаждаясь по ночам близостью с очаровательной Роксаной.