А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)

– Ха-ха-ха! – звонко рассмеялись Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия.

Татьяна лукаво улыбнулась и нарочито серьёзно спросила отца:

– Так не поэтому ли дядя Николаша в таких количествах потребляет свой любимый напиток, чтобы почтить своего предшественника из Знаменки?!

Девочки снова рассмеялись. Николай тоже залился весёлым смехом. Кто-кто, а он-то доподлинно знал, до каких чёртиков напивался шампанским дядя Николаша, служа в Преображенском полку. Об этих пьянках великого князя в гвардии ходили легенды, и, видимо, одну из них слышали дочери.

Николай минуту помолчал, о чём-то задумавшись, а потом, тряхнув головой, словно отбрасывая какую-то неприятную мысль, продолжал без назидания, а чисто по-человечески:

– Граф Разумовский был одним из порядочнейших людей своего времени… Он не участвовал ни в каких придворных интригах. Почести и несметное богатство не вскружили голову бывшего пастуха, а роскошь не испортила его сердце… Он был со всеми ласков, добр и щедр… Его благотворительность, творимая от всей души, рождала не только благодарных, но и завистников. Его век при дворе длился и во времена Екатерины Великой, которая говорила про него, что он приятен в общении, хорош собой, оригинального ума и полон остроумия с лёгким оттенком иронии…

Татьяна, слушавшая внимательно отца, вдруг вымолвила:

– А где же теперь такие придворные, какие были в восемнадцатом веке?..

Сёстры прыснули, поскольку им стало ясно, что при рассказе о блестящем графе Разумовском сестрица вспомнила о графе Петре Лисовецком. Но Государь невольно разрушил возникшую было у девиц аналогию.

– Кирилл Разумовский, – продолжал он, – взятый от стада, был отправлен за границу в обучение, и в 1746 году, по возвращении в Петербург, девятнадцати лет от роду, был сделан президентом Академии наук…

Николай снова помолчал, а потом махнул рукой в сторону Знаменки:

– Третьим владельцем был граф Шувалов, известный временщик двора Елизаветы Петровны, которого Пётр Третий произвёл в генерал-фельдмаршалы… А потом граф передал свой «Приморский двор» ярославскому наместнику Мельгунову.

– Он тоже был фельдмаршалом? – вставила свой каверзный вопрос Анастасия.

Царь понял, что девочкам стал скучен его рассказ про фельдмаршалов, и быстро завершил его:

– В нашу семью Знаменка была куплена прадедом Николаем Первым и подарена им прабабке Александре Фёдоровне… А императрица подарила все эти мызы своему сыну Николаю Николаевичу Старшему…

– Papa, а нельзя ли дать дяде Николаше фельдмаршальский чин сразу, не дожидаясь его побед над германцами? – осведомилась добрая Мария. – Ведь его отец, дедушка Низи [119] Дедушка Низи – Николай Николаевич Старший. [120] Николай Николаевич Старший (1831 – 1891) – великий князь, третий сын императора Николая I, генерал-адъютант (1856), генерал-фельдмаршал (1878). Во время русско-турецкой войны (1877 – 1878), главнокомандующий Дунайской армией. , тоже был генерал-фельдмаршалом… Может быть, тогда дядя Николаша будет лучше воевать?..

Николай снова рассмеялся.

– Нет, моя дорогая добрая Туту, – сказал царь, улыбаясь. – Каждый чин в армии надо сначала заслужить… Бог даст, и Николаша разобьёт германцев…

Война была объявлена Германией России 1 августа, но несколько дней оставалась понятием отвлечённым, ибо о военных действиях не было слышно. Зато волны патриотизма и шовинизма в каждой из соперничающих столиц – Берлине и Париже, Вене и Петербурге – вздымались всё выше и выше, становились осязаемыми и разрушительными, словно наводнения. В Берлине толпы людей ловили многочисленных и беззаботных русских путешественников, которые пытались в эти дни вернуться в Россию с заграничных, в том числе и немецких, курортов, избивали их и сдавали в полицию как шпионов, били стёкла в русском посольстве на Унтер-дан-Линден и в поездах, отправлявшихся с Восточного вокзала к русской границе с недотёпами туристами из России. Была задержана в прусской столице даже вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Она прибыла из Копенгагена, от своего брата, датского короля, в королевском вагоне, чтобы пересесть здесь на собственный поезд и отправиться в Петербург. Но на Восточном вокзале «Гневную» встретила огромная толпа, которая кричала ей «Альте Аффе!» («Старая обезьяна!») и не пустила в её поезд, а жандармы стояли в стороне и весело ржали, словно жеребцы…

Императрица-мать с трудом добралась до российского посольства и встретила там великого князя Константина Константиновича с семьёй, прервавшего лечение в Вильдунгене, чтобы вернуться домой. Немцы не пропускали и его семью. Ни старая императрица, ни великий князь не хотели обращаться к Вильгельму, чтобы не подвергнуться унижению. Тогда супруга К.Р., великая княгиня Елизавета Маврикиевна, урождённая принцесса Саксен-Альтенбургская, написала письмо супруге Вильгельма, которую считала своей старой подругой. Но германская императрица ответила, что ничего не может сделать, так как теперь война и вся власть у императора…