Бернард Корнуэлл - Азенкур

– Вы вернулись, святой отец? – спросил он с удивлением.

– Я же сказал, что приду, – мягко ответил тот.

– Тогда вы все желанные гости.

Главным алтарем здесь служил деревянный стол, покрытый ветхой льняной тканью. На нем стояло золоченое медное распятие и два пустых подсвечника. Позади алтаря висела кожаная занавесь с изображением двух ангелов, коленопреклоненных перед Богом. Четверо пришедших, коротко припав на колено, перекрестились, затем отец Кристофер, взяв Хука за локоть, подвел его к южной стене церкви. Второй алтарь оказался еще беднее первого: обветшалый стол без покрова и подсвечников, лишь с одним деревянным распятием, на котором одна нога у Христа отломилась, и Он висел на кресте одноногим. На кожаной занавеси за алтарем была нарисована женщина в белом платье – белая краска облезла и выцвела, желтый нимб почти осыпался.

Хук не сводил глаз с женщины. Ее узкое лицо, насколько его можно было разглядеть в полутьме сквозь потрескавшуюся краску, казалось печальным.

– Как вы узнали, что она здесь? – спросил Хук отца Кристофера.

– Я задавал вопросы, – улыбнулся священник. – Всегда найдется какой-нибудь знаток, осведомленный о лондонских диковинах.

– Диковинах? – переспросил мессир де Ланферель.

– Меня заверили, что это единственный храм Святой Сары во всем городе.

– Именно так, – подтвердил приходской священник – изнуренный человек со следами оспы на лице, дрожащий от холода в поношенной рясе.

– Сара? Французская святая? – мимолетно улыбнулся Ланферель.

– Возможно, – ответил отец Кристофер. – Одни называют ее служанкой Марии Магдалины, другие говорят, что она приютила Магдалину в своем доме во Франции. Не знаю.

– Она была мученица! – резко перебил их Хук. – Она погибла здесь, совсем близко, от руки злодея. Я не сумел ее спасти.

Он кивнул жене. Мелисанда, опустившись на колени перед алтарем, достала из-под плаща кожаный кошель и положила к распятию.

– Саре, святой отец, – сказала она священнику.

Тот, развязав кошель, взглянул на Мелисанду почти с ужасом, словно боясь, что она вдруг передумает и возьмет золото обратно.

– Монеты я забрала у того, кто изнасиловал Сару, – объяснила ему Мелисанда.

Священник упал на колени и перекрестился.

Накануне с ним говорил отец Кристофер, который после беседы уверил Хука, что отец Роджер прекрасный человек.

– Прекрасный человек и глупец, конечно.

– Глупец? – переспросил Хук.

– Он верит, что кроткие наследуют землю. Верит, что Церковь должна печься о больных, кормить голодных и одевать нагих. Кстати, ты знаешь, что я нашел твою жену совершенно нагую?

– Вечно вам везет, святой отец. А что же должна Церковь?

– Печься о богатых, кормить жирных и одевать епископов попышнее, что же еще? А отец Роджер все лелеет мечту о Христе Спасителе. Говорю же: глупец, – мягко закончил тогда отец Кристофер.

Хук тронул священника за плечо:

– Отец Роджер!..

– Да, господин?

– Я не господин, я лишь лучник. Это тоже вам. – Хук протянул ему толстую золотую цепь с фигуркой антилопы на подвеске. – На деньги, что за нее выручите, сделайте алтарь святым Криспину и Криспиниану.

– Хорошо, – кивнул отец Роджер и слегка нахмурился: Хук не спешил выпускать из пальцев редкостную цепь.

– И каждый день, – продолжал лучник, – служите мессу за душу убиенной Сары.

– Хорошо, – повторил священник.

Хук по-прежнему не торопился отдавать подвеску.

– А молиться за твоего брата? – напомнила Мелисанда.

– За Майкла молится король, этого довольно, – ответил Хук. – Ежедневную мессу за Сару, святой отец.

– Я все исполню, – кивнул отец Роджер.

– Она была из лоллардов, – испытующе взглянул на него Хук.

По губам отца Роджера скользнула загадочная улыбка.

– Тогда я буду служить за нее мессу дважды в день, – пообещал он, и Хук отпустил цепь.

Звонили колокола. В городских аббатствах, церквях и соборе звучал Te Deum – благодарственная песнь Богу. Англичан, отплывших некогда в Нормандию и загнанных в ловушку в Пикардии, ждала там почти неминуемая смерть, грозившая и королю, и армии.

Англию спасли стрелы.

Хук с Мелисандой свернули на западную дорогу – домой.

Битва при Азенкуре – одно из наиболее заметных событий в истории средневековой Европы. Ее известность далеко превзошла принесенную ею пользу. В долгом соперничестве между Англией и Францией лишь Гастингс, Ватерлоо, Трафальгар и Креси [35] Здесь и далее перечисляются знаменитые сражения в истории Англии и Европы: битва при Гастингсе (1066); битвы Столетней войны при Креси (1346), Пуатье (1356) и Вернейле (1424); Гохштедтское сражение в Войне за испанское наследство (1704; в англоязычной литературе принято название «битва при Бленхейме»); битвы при Трафальгаре (1805), Виттории (1813) и Ватерлоо (1815) в период Наполеоновских войн. могут сравниться с Азенкуром в славе. Можно сомневаться, была ли битва при Пуатье более значительной (или победа более полной), можно спорить, был ли триумф Вернейля более удивительным, и, уж конечно, Гастингс, Гохштедт, Виттория, Трафальгар и Ватерлоо имели гораздо большее влияние на ход мировых процессов, однако Азенкур до сих пор остается для Англии легендарной битвой. В день 25 октября 1415 года (битва при Азенкуре случилась задолго до перехода на новое летосчисление, современная годовщина приходится на 4 ноября) произошло нечто столь поразительное, что слава об этом событии не иссякает уже почти шестьсот лет.