Юзеф Крашевский - С престола в монастырь (Любони)

Насыпь, окружавшая замок в Гнезне, и все дворы были запружены народом. Все, желавшие перейти в христианство, собрались там: земледельцы, вельможи, жупаны, все войско и, наконец, те из народа, которых удалось обратить или просто уговорить принять новую веру. Этим последним были подарены специально сшитые белые платья, в которые они переоделись в знак своего обновления.

Так как нельзя было вместить всех в костеле, то священники обходили валы, на которых стоял народ, окропляли людей святой водой и давали им новые имена. Более знатные поляне имели крестными родителями Дубравку и чешских вельмож. В самом конце, перед нововоздвигнутым алтарем и в не совсем законченном храме, для которого Боговид привез из Праги мощи, был крещен Мешко, а затем княжескую чету торжественно обвенчали… Сыдбор и Горка приняли крещение вместе с князем.

Этот день закончился пышным пиром; над костелом был воздвигнут первый крест, который с тех пор был путеводной звездой для Польского края.

Всем непосвященным, видевшим, с каким спокойствием и безропотностью народ принял новую веру, вытеснившую старую, вошедшую в плоть и кровь его, могло казаться все вполне нормальным. Особенно чешские священники радовались этому и предсказывали счастливое будущее. Один Мешко понимал, что значит это молчание, эта видимая покорность и это бегство жителей в непроходимые леса.

Так как нелегко было проникнуть в глубь страны, где еще продолжали стоять статуи языческих богов и столбы, и даже кумирни, тотчас после крещения был снаряжен отряд войска, который во главе с духовенством должен был отправиться в самые отдаленные места для окончательного уничтожения всех знаков идолопоклонства и для водружения на их месте крестов.

Власт с радостью согласился быть проводником одной из таких экспедиций. Не желая терять ни минуты, он из Гнезна отправился в Красногору, куда должны были приехать вслед за ним те, с которыми он собирался поехать в леса.

Проезжая ту самую дорогу, что накануне, он с грустью заметил, что все кресты были опрокинуты, частью сожжены и осквернены, и ни один из них не остался на месте. Власт теперь понял, что обозначало это покорное молчание народа и чего можно было от него ожидать. На дороге ему не встретился ни один человек.

С какими-то неприятными предчувствиями Власт подъехал к дому.

Вечер был прохладный; на крыльце дома сидели Ганна и Андрей.

Увидев подъезжавшего Власта, они оба вышли ему навстречу, расспрашивая, как все произошло в Гнезне. Власт, полугрустный, полу радостный, начал им рассказывать о том, как много народу съехалось и с какой торжественностью крестили князя, как все приоделись в белые платья и, наконец, о том, как поставленные накануне кресты на дороге, ведущей в Гнезно, были опрокинуты злоумышленниками и осквернены.

— Отец мой, — отозвался Ярмеж, теперь Андрей, привыкший так называть Власта, — это пока начало… и надо приготовиться ко всему, и не только сегодня, но еще в течение долгих лет народ будет бунтоваться… Кто знает, что нас еще ждет впереди…

Отец Матвей схватил его за руку.

— Нет, нет! — воскликнул он. — Теперь, когда мы имеем право научать, объяснять и обращать, теперь мы должны открыть глаза народу и стараться повести его на путь истины…

Ярмеж грустно задумался и больше ничего не сказал. Все вошли в дом, и отец Матвей прежде всего направился в часовню, чтобы там помолиться Богу; Ганна стала готовить скромный ужин. И когда, наконец, сели за стол, Ярмеж вспомнил, что надо пойти, как он всегда делал, посмотреть, все ли вокруг дома в порядке, и все ли сторожа находятся на постах.

Но так как Ярмеж долго не возвращался, то обеспокоенная этим Ганна вышла посмотреть, что случилось.

Власт остался один. Наконец, когда хозяева вернулись, то оба были такие бледные и встревоженные, что были не в состоянии ответить Власту на его вопросы о том, что их так испугало.

Когда Ярмеж пришел в себя, он мог только одно сказать:

— Беги!..

Власт все еще не понимал, в чем дело.

Громадная толпа, направлявшиеся сюда из леса, уже была близко около усадьбы… Все слуги ушли, никого не осталось для защиты… Надо было бежать, пока есть время.

Спокойно перекрестившись, отец Матвей встал из-за стола и вместе с Ярмежом вышел во двор.

Оттуда уже видна была толпа, в молчании направлявшиеся к дому Любоня. Во главе толпы можно было узнать жрецов. Вождем был Варга.

Бежать было поздно. Дом был окружен со всех сторон чернью, в дурных намерениях которой нельзя было сомневаться.