Михаил Волконский - Темные силы

На постели лежал, сползши головой с подушек, бледный, исхудалый человек, похожий на скелет, обтянутый кожей, тонкой и почти прозрачной. Он смотрел на Сашу такими тусклыми, но, вместе с тем, такими проницательными глазами, которые бывают только у умирающих и которые, кажется, видят больше, чем обыкновенные, здоровые люди. Впоследствии Саша Николаич никак не мог забыть этот взгляд.

— Тяжело! — с трудом шевеля губами, произнес Кювье.

— Так вы бы лучше не разговаривали, я подожду, посижу тут…

Саша Николаич опустился на стул, с искренним соболезнованием взглянув на больного и уже забыв о своих делах. Ему хотелось лишь одного: сделать сейчас что-нибудь такое, чтобы Кювье стало легче.

— Надо говорить, — опять произнес Кювье, — ждать некогда. Времени мало! Я не доживу до завтра!

— Отчего же? Кто может знать это! — попробовал утешить его Саша Николаич.

— Мне доктор прямо сказал, чтобы я сделал свои последние распоряжения, но я, главное, и сам это чувствую. Вы, может быть, удивлены, что я просил вас прийти ко мне…

— Нет, располагайте мною! — ответил Саша Николаич.

— Я просил вас прийти, чтобы расстаться с жизнью хоть немножко примиренным, — заговорил Кювье. — Вы знаете, зачем мы приехали сюда — я и убитый Крыжицкий?

— Наверное не знаю, но, кажется, догадываюсь по некоторым данным… — ответил Саша Николаич.

— Вероятно, ваши догадки справедливы, — продолжал больной. — Мы явились сюда, чтобы так или иначе воспользоваться состоянием, перешедшим к вам… Ведь, кроме мызы, вы получили большое богатство, спрятанное на ней…

«А вдруг все это — комедия? — пришло в голову Саше Николаичу. — И он притворяется, чтобы узнать у меня наверняка, нашел я на мызе деньги или нет?»

Но в ту же минуту эти мысли оставили его. Таким, каким теперь лежал больной перед ним, нельзя было притвориться.

— Не думайте, что я желаю хитрить сейчас, — продолжил Кювье, как бы прочитав его мысли. — Уверяю вас, что я вижу свою смерть и хочу откровенно предупредить вас. Мне кажется, что сама судьба благоприятствует вам. Крыжицкий должен был остаться здесь, а я поехать в Париж и орудовать там. Но я заболел и был вынужден слечь, а Крыжицкий погиб страшной смертью… Но, когда меня не станет, не думайте, что вам некого будет бояться. Самый сильный из нас все еще остается в живых…

— Андрей Львович Сулима? — спросил Александр Николаев.

— Вы знаете его! Тем лучше! Берегитесь его! Теперь мне уже нечего больше бояться этого человека, но он много лет держал меня в своей власти и заставлял делать все, что он желал. Он узнал мою тайну и искусно пользовался этим. Он — один из главарей тайного общества…

— Какого? — нетерпеливо спросил Саша Николаич.

Кювье с трудом подвинулся на постели к Саше Николаичу и тихо ответил:

— «Восстановления прав обездоленных». Но об этих правах члены общества заботятся своеобразно, больше в свою пользу. Вы были одной из намеченных жертв. Теперь, когда вы предупреждены, поступайте как знаете…

— Благодарю вас! — воскликнул Николаев.

— Погодите! — перебил его больной. — Я не все еще сказал. Я предупредил вас, хотя и с искренним желанием помешать злу, но все-таки не совсем бескорыстно… Скажите, вы собираетесь назад, в Россию?..

— По всей вероятности, я поеду туда.

— Вы, наверное, поедете. Вы все-таки по воспитанию — русский, да и родились от русской. Все это скажется, вам не высидеть за границей Я это знаю по себе. Как, бывало, я тосковал и мучился, пока не получил возможности снова вернуться на родину!.. И вы, не сомневаюсь, захотите тоже… Ну, так вот, когда вы поедете в Петербург, исполните мою просьбу… Передайте… Мне трудно двинуться… Я не в силах… Под подушкой лежит небольшой портфель… Достаньте…

Саша Николаич поспешил исполнить желание больного и достал портфель.

— Передайте этот портфель, — продолжал Кювье все более и более слабеющим голосом, — моей дочери. Она не знает меня, как и вы не знали своею отца, но по другой причине… Ведь и ваш отец не мог видеться с вами и назвать вас своим сыном, но он любил вас. Так и я любил свою дочь… Кроме нее никого у меня не было. И я не мог видеть ее… потому что не знал, где она. Передайте же ей этот портфель. Здесь все, что я сумел сохранить для нее за всю свою жизнь. Пусть она хоть раз вспомнит об отце!..

Саша Николаич был повержен в полное недоумение, понятное нам, поэтому с удивлением спросил:

— Как же я передам, если вам самим неизвестно, где найти ее?