Дмитрий Колосов - Император вынимает меч

Чуть раньше, 609 лет назад, финикияне основали в Африке Новый город, который впоследствии станет известен всему миру под гордым именем — Карфаген…

Чуть позже, 538 лет назад, легендарные братья заложили на берегу Тибра стены другого града, коему суждено будет своим звучным именем — Рим — изменить ход истории величайшего из континентов…

Пройдет 216 лет, и в городишке Вифлееме, ничтожном и никому не ведомом, родится человек, какой положит начало новой эпохе и новому исчислению. Но, скорей всего, он родится тремя годами раньше…

Это шестой год нашего повествования…

Этот год был годом Канн.

В Италии римляне при консулах Луции Эмилии Павле и Гае Теренции Варроне после достаточно успешных действий диктатора Фабия потерпели сокрушительное поражение в битве при Каннах, случившейся 2-го августа. В результате Рим фактически остался без армии, от него отшатнулись многие его союзники, посчитавшие, что настал удобный миг сбросить владычество латинян. Наибольшим ударом стало предательство Капуи, властью в которой овладел патриций Пакувий Калавий, предложивший союз Ганнибалу. Ганнибал заключил договор с Капуей и сделал этот город базой для дальнейшей войны. Также в союз с Ганнибалом вступили самниты, гирпины, многие апулийские города. Враждебность проявил лишь Неаполь, чьи жители вступили в битву с карфагенянами, но были разбиты. К зиме Ганнибал фактически установил контроль над центральной Италией, но потерпел также несколько неудач, не сумев овладеть Неаполем и Нолой…

В Азии началась очередная война, в какой Антиох III Сирийский и Аттал I Пергамский выступили против Ахея, завладевшего к тому времени большей частью Малой Азии. Война эта была очередным звеном в цепи усилий Антиоха восстановить целостность державы Селевкидов…

В Египте царь Птолемей IV недолго почивал на победных лаврах. Египтяне, столь неожиданно даровавшие ему победу над Антиохом, выказали недовольство своим владыкой и восстали против него…

В Китае император Ши-хуан подвергся нападению разбойников…

Полуденное летнее солнце паляще на холмах, между которыми затерялась небольшая речушка. В это время суток степь почти безжизненна. Лишь изредка проскользнет в выжженной траве юркая ящерка иль высунется из норы, чтобы тут же исчезнуть, настороженный суслик. Жарко…

Конский топот диссонансом вгрызся в сонное безмолвие. Дробный, почти ирреальный звук, вдруг выкатившийся из-за холма. Суслик, как раз намеревавшийся исследовать ближайшую ложбинку, где росли съедобные зерна, испуганно юркнул в свое неприметное стороннему взгляду убежище.

Топот становился все отчетливей, и вот появились всадники. Их было человек, пожалуй, пятнадцать. Все, как один, на крепких поджарых скакунах, часть — в пестрых халатах, трое иль четверо — в чешуйчатых панцирях, но без шлемов, какие приторочены к седлам. День был слишком жарок для того, чтобы париться в шлеме, и потому всадники предпочитали укрыться от палящих лучей под шляпами из грубой ткани, какие обычно носят земледельцы.

Отряд свернул в ложбину и наметом поднялся на вершину холма, под которым торопливо бежала река — не река даже, а ручеек, иссушенный солнцем, ветром и жадно сосущей влагу степью. Всадник, скакавший первым, вздыбил коня, заставляя того замереть, и всмотрелся, приложив ладонь ко лбу, в даль. Всадник был росл, крепок, богато украшенная серебром рукоять меча выдавала командира.

— Герируда, — вымолвил всадник. — Дальше — Парфия.

Офицер направил коня вниз, к воде. Прочие последовали его примеру. Здесь всадники спешились, позволяя лошадям напиться, и отведали воды сами. Она была тепла и отдавала тиной, но, несмотря на это, показалась всадникам самой вкусной на свете. Сладковатый вкус этой воды означал, что разведка царского войска вышла к владениям парфян, а, значит, Арейя, страна древних ариев, от пределов до пределов своих, очутилась под властью Эвтидема, владыки Бактрии.

— Радостная весть для царя! — прошептал офицер, делясь этой новостью только с собой. Подозвав движением руки ближайшего воина, командир велел тому скакать с донесением к войску. Прочие получили приказ располагаться на отдых.

Воины расседлали коней, двое развели небольшой костерок, еще двое принялись разделывать тушу подстреленной по пути антилопы. Офицер тем временем, бросив пару слов помощнику, пошел вдоль по течению. Он снял меч, оставив при себе небольшую палку, нечто вроде посоха, на которую изредка опирался при ходьбе. Отойдя на несколько сот шагов, он уселся в тени, отбрасываемой разлапистым деревом. Бактриец извлек из-под доспеха небольшую коробку, в которой оказались бумажные трубочки. Офицер сунул одну из них в рот, высек кресалом огонь и с наслаждением выпустил изо рта белесоватый дымок. Воздействие зелья сказалось почти мгновенно. Глаза офицера остекленели, взгляд стал бессмысленным.