Алексей Зубков - Плохая война

— Йорг убит.

— Что, простите?

— Йорг убит — мрачно повторил Максимилиан, глядя в стол перед собой — он был казначеем. И я не знаю, куда он спрятал казну перед последним штурмом. Может быть, в сгоревшем крыле. Нигде в башне я не видел этого сундука.

— Сочувствую, Ваша милость. За те несколько дней, которые мне посчастливилось с ним работать, покойный оставил о себе самое лучшее впечатление. Мне передать швейцарцам Ваш отказ?

На лестнице послышались шаги. Опираясь на перила и осторожно переставляя ноги, в зал спустилась графиня де Круа. Высокие договаривающиеся стороны одновременно повернулись и удивленно уставились на её светлость.

Шарлотта, в отличие от всего остального населения башни, да, пожалуй, и всего города, замечательно выспалась и чувствовала себя прекрасно. Впервые за много лет с утра душа хотела петь или танцевать, правда, тело предпочло бы съесть что-нибудь вкусненькое, вернуться в мягкую постель и повторить все, что было ночью. Надо расчесать волосы и зашнуровать платье. Гертруда, где ты, скверная девчонка? Кричать лень, не идёт и не надо, прическа и шнуровка — в жизни не главное. Можно выйти к завтраку и так. А куда все подевались?

— Ма-акс, дорогой, ты где?

— Доброе утро, Ваша светлость, — шустро поднялся навстречу невозмутимый Иоганн Вурст, пока его собеседник удивленно разглядывал обычно высокомерную графиню.

— Доброе утро, Шарлотта, — запоздало отреагировал Максимилиан.

— Макс, я слишком долго спала? Что происходит?

— Прошу прощения, — Макс повернулся к бургомистру, — я сейчас вернусь, — подошел к Шарлотте, взял её за руку и повел наверх.

— Макс, любимый, ты объяснишь мне что-нибудь? — ласково спросила Шарлотта, едва переступив порог спальни.

— Да. Если коротко, то Вурст только что предложил мне нанять тех самых швейцарцев вместо того, чтобы ждать, пока они пойдут на штурм. Они хотят четыре с половиной тысячи талеров, а у меня нет и десяти золотых.

— Ох, — Шарлотта удачно села в случайно оказавшееся рядом кресло, — штурм, швейцарцы… Как я могла забыть, мы же этой ночью думали, что сегодня уже не увидим заката.

— Бургомистр утверждает, что может быть, ещё и увидим, но для этого надо много денег, а мне даже одолжить не у кого.

— Макс, мои драгоценности стоят намного больше четырех тысяч. Я отдам их тебе, и мы спасены! Не думай больше об этом, скажи, что мы будем делать дальше?

— Дальше? Мы?

Шарлотта, едва успев подняться с кресла, упала обратно и зарыдала.

Макс сел на пол и обнял её ноги, лихорадочно пытаясь найти ответ на последний вопрос. А вопрос-то оказался вовсе не такой простой, как думала (или не думала) Шарлотта. Во-первых, по всему выходило, что он её обесчестил, причём, неоднократно, и в том числе, как выразился бы юрист, "противоестественными способами". Будучи порядочным человеком, а в этом пока что Максимилиан не сомневался, он должен был жениться на "несчастной девушке". Во-вторых, учитывая изменившиеся обстоятельства, потерпевшая теперь, вместо того, чтобы пожаловаться лично Господу, может, не отвлекая его подобной мелочью, поискать правосудия у светских властей до Императора включительно или обратиться, например, к Папе, благо титул позволяет. Вступать в игру на правовом поле, будучи безусловно виновным, да ещё и имея намного более низкое положение в обществе, отягощенное пустым кошельком, было бы безумием. Но можно и не вступать. Будет ещё одна жертва "злых швейцарцев". Маркусу из Кёльна и не такое сходило с рук.

Нет, так не пойдёт. Жалко. Она же ничего настолько плохого не сделала. А ещё у неё такие красивые ноги, такая нежная шёлковая кожа, такие… Стоп, надо думать по существу. А может быть, и правда, предложить ей руку и сердце? Все равно ведь, когда-нибудь придется жениться, и не на вдове ландскнехта, а на благородной даме. А если она откажет? Она же графиня, а он младший сын провинциального барона. Пусть только попробует отказать! И вообще, сложные мыслительные процессы вредны для душевного здоровья благородного человека. "Эта женщина должна принадлежать мне, а думает пусть бургомистр, в его возрасте все равно больше делать нечего" — подводя итог, решил Макс и собрался поцеловать руку Шарлотты, но, повернувшись, обнаружил, что нижний край её платья уже каким-то образом оказался выше колен, поэтому с не меньшим удовольствием поцеловал стройную ножку, ещё немного отодвинув платье.

Шарлотта перестала плакать, запустила пальцы Максу в волосы и прижала к себе его голову.