Алексей Зубков - Замок Ротвальд

Шел тысяча пятьсот какой-то год. На дворе стояла суровая швейцарская зима. За окнами шел снег, дул сильный ветер. Отец семейства, упитанный бюргер средних лет, доел последний кусочек фондю, протянул ноги в шерстяных чулках к жарко растопленному камину, от души зевнул и обратился к детям:

— А не рассказать ли на ночь какую-нибудь поучительную историю?

— Расскажи, батя, про войну, — попросил старший сын, юноша атлетического телосложения.

— Про воров и разбойников, — попросил второй сын, крепыш, рано начавший полнеть.

— Про благородных рыцарей и прекрасных дам, — попросил третий ломающимся голосом.

— Как вы с мамой познакомились, — попросила дочка.

— Эх… — задумался отец, но тут в дверь постучали.

На огонек заглянул местный священник, жилистый мужик с грубым лицом и добрыми глазами.

— Историю, говоришь? — улыбнулся преподобный. — Расскажи-ка отрокам что-нибудь поучительное, о грехах и добродетелях. Помнишь замок Ротвальд?

— Забудешь его! — фыркнул рассказчик. — Там-то моя жизнь толком и началась. Слушайте, дети, поучительную историю про войну, рыцарей, разбойников, а еще про вашу маму и про вашего старшего брата Пауля, который сейчас в Италии самого Римского Папу охраняет.

— Где-то в Штирии, по дороге отсюда в Прагу, стоит замок Ротвальд. В те времена жил там средних лет рыцарь с женой и дочерью на выданье. Сыновей у него не осталось, так что замок достался бы дочери целиком и полностью.

Так уж получилось, что однажды весной шел я домой из Праги, да мост подо мной некстати обвалился, так что я сам еле выплыл в холодной воде, а добро свое все утопил. И мешок заплечный, и кошелек, и даже кинжал, который я снял с французского рыцаря под Грансоном. Еще и сам простудился. Что тут поделаешь? Чтобы по дороге не побираться, нанялся я в тот самый замок…

— Стражником?

— Нет, сынок, не стражником. Кто же возьмет в стражники человека не пойми откуда без гроша за душой? Да я бы и сам не пошел. Скучно в замковой страже.

— Поваром?

— Нет, доча, не поваром. Повар в замке всегда есть. Я поначалу нанялся дрова для кухни рубить, потом брался тесто месить, а потом, через недельку-другую, и хлеба печь начал.

Матушка ваша тогда в замке жила. Паулю уже десятый год шел, а она красавицей была, каких мало. По правде сказать, девки в этой Штирии не шибко красивые, да и в Чехии так себе. Муж ее, отец Пауля, был солдатом, с хозяйским сыном ушел на войну, да с ним там и сгинул. Запал я на нее, жениться хотел, только предложение сделать боялся. Не любила она швейцарцев, нас, по правде говоря, мало где любят… Зато уважают везде!

А в соседнем замке, не помню уже, как он назывался, жили два брата-рыцаря и их старый дед. Рыцари они были только по названию, а на самом деле — сущие разбойники. Весь мир ни во что не ставили, кроме друг друга. Думаю, деда своего они только потому на тот свет раньше не спровадили, что не знали, как замок поделить. Подумали они и решили, что если младший женится на богатой наследнице, то у каждого брата будет по замку. Говорят, они сначала по-хорошему в Ротвальд сватов засылали, но это еще до меня было. Отказал отец невесты, очень уж дурная репутация у братьев сложилась.

Однажды хозяин замка с супругой уехали куда-то по своим делам. В тот же день заявились в замок братцы — все из себя такие нарядные, со свитой — с парой оруженосцев и с музыкантами. Нам в тот день муку привезли. Мы с мужиками подводы разгрузили, возчиков отправили, стражник ворота открыл, мост опустил, а тут, как нарочно, гости — соседушки. Гутен, стало быть, таг. Желают видеть хозяйскую дочку, фройляйн Веронику.

— Батя, а какие они были, эти братья-рыцари? В книгах рыцари всегда благородные-куртуазные, а ты говоришь, разбойники. Это как? Если они на разбойников были похожи, как их тогда в замок впустили?

— Э-э-э, сынок, рыцарь — завсегда в глубине души разбойник и душегуб, а снаружи благородный. Вот ты сегодня что делал?

— Телегу чинил, упряжь перебирал, воду носил.

— А рыцарь твоего возраста в это время мечом махал. Или с копьем занимался. Ты за оружие часто берешься?

— Раз-два в неделю, да на сборы раз в три месяца, да на войну скоро пойду.

— А рыцарь каждый день. Потому он таких, как ты, на раз пятерых порубит и не запыхается.

— Если они такие сильные, что же они строем не ходят? В строю сильнее нас, швейцарцев, никого нет.

— Потому что подвержены они греху гордыни, — поучительно подняв указательный палец, ответил за рассказчика священник, — каждый себя мнит пупом земли и великим героем, коему зазорно честь победы с другими делить.