О. Григорьева - Набег

— Лекарство! Это — лекарство!

По привычке присел, уклоняясь от удара меча. Лезвие свистнуло над его головой, чиркнуло по одному из шпангоутов. В светлых глазах Рюрика мелькнуло что-то похожее на удивление, но рука уже выпускала топорище. Ожидая боли, Сигурд закрыл глаза, сжался. Под сомкнутыми веками замельтешили лица, дома, луга Каупанга, кресты христианских капищ, какието овцы, пещера с монахами…

Бонд не увидел, как в последний миг Рюрик подправил вылетающее оружие кончиками пальцев. Рассекая воздух, топор ушел в сторону, выбил щепу из борта и грохнулся на палубу, рядом с отброшенным мечом бонда.

— Лекарство? — спросил Рюрик.

Сигурд открыл глаза. Все четверо нападающих застыли, вопросительно глядя на юного хевдинга. Но он не атаковал.

Гримли острожно убрал нож.

— Айша дала его, — теперь Сигурд говорил медленно, не спеша, как на торгах, когда делал вид, что вовсе не интересуется нужным ему товаром. — В Гаммабурге она дала мне этот мешочек с травами и сказала, что если привязать его на грудь или съесть хоть немного, то никакая хворь не сможет войти в мое тело. Я носил этот мешочек на шее, привык к нему и забыл о ее словах. Но ночью Гримли заболел…

— Я?! — возмутился вестфольдец.

Рюрик нахмурился, и Гримли смолк.

— У него был жар, он странно говорил…

— А ты — не странно? — вновь вякнул вестфольдец.

Сигурд постарался не обращать на него внимания, протянул руку к Рюрику, показывая обмотанный тряпицей палец:

— Я обмакнул палец в это зелье и сунул в рот Гримли. Он не понимал, что я делаю, он был болен.

Вестфольдец фыркал, то ли плюясь, то ли возмущаясь возведенной напраслиной.

— Он прокусил мне палец, и тогда я ударил его по голове… — говорил Сигурд.

Его слушали немногие — на корме, за спиной Рюрика, Латья оживленно с кем-то пререкался, затем взмахнул факелом. Вырвавшись из пальцев кормщика, факел упал на ворох тряпья, пламя расползлось огненными языками, лизнуло новую пищу, обласкало ее мягкими щупальцами. Уцелевшие воины принялись сбрасывать в огонь свою одежду — без нее было легче добраться до берега. Так было решено еще вчера…

— О, Боги! — выдохнул Сигурд.

— Туши!!! — заорал Рюрик, ринулся к пламени, выхватил их него лоскут темной ткани, швырнул за борт. — Туши, чтоб тя расперло!

Такого ругательства Сигурд никогда еще не слышал. Но Латья, похоже, слышал — подскочил к костру, принялся ногами разбрасывать горящие тряпки, топтать уже разгоревшееся пламя. Вслед за хевдингом спасать корабль кинулись и остальные. Гримли отпихнул Сигурда, протопал к огню, начал пинать тряпки, норовя вышвырнуть их за борт. Вестфольдец не столько тушил пожар, сколько вымещал злость на оговорившего его приятеля…

Пока Сигурд подбирал с палубы колдовской мешочек с травами, огонь уже затушили. Покряхтывая и сетуя на прожорливого Локи, хирдманны сгребли в кучу серый пепел.

Сигурд пробрался за спиной упорно не замечающего его Гримли, тронул за плечо Рюрика. Тот отмахнулся.

— Куда спешил? — выговаривал он кормщику.

— Так ведь ты сам сказал… — пытался оправдаться Латья.

— Я сказал — готовь огонь, но не говорил жечь!

Мальчишка сердился, кормщик — тоже. Последний сдался быстрее. Развернулся боком к Рюрику, сцедил слюну за борт, пробормотал:

— А-а, на тебя не угодишь! — И гордо направился прочь.

Рюрик оглянулся на поджидающего его Сигурда. Ожидая расспросов, бонд шагнул вперед.

— Гримли! — позвал мальчишка.

Вестфольдец подошел — насупленный, сердитый, измазанный сажей.

— Покажи голову, — потребовал Рюрик.

Гримли угрюмо зыркнул на Сигурда, нагнулся. Тонкие пальцы мальчишки провели по его волосам ото лба к затылку, возле макушки замерли, надавили. Гримли охнул, дернулся. Совсем помрачнел.

— Сними рубаху, — велел Рюрик.

Подошедшие хирдманны обступили его. Кто-то, утешая Гримли, поддакнул:

— Покажи нам знаки своей воинской доблести…

Любой мог бы гордиться такими шрамами, какие имел Гримли Вестфольдец. Все они, от маленьких, белесых, до больших — в ладонь длинной, были на груди и на боках воина. Спину украшал лишь один - круглый, от копья. А рядом с ним, чуть ниже, виднелась отметина болезни. Только синевы в пятне уже почти не было, оно напоминало обычную сыпь, какая бывает от ожога крапивой, только серую, а не красную.

Рюрик провел по пятну пальцем, хирдманны зашептались.

— Чего? Чего там? — пытаясь рассмотреть оставленный болезнью след, Гримли завертелся, выгибая шею и плечи.