Джек Лондон - Набег на устричных пиратов

Из всех начальников рыбачьего патруля, под командой которых нам приходилось служить в разное время, самым лучшим был Нейл Партингтон; в этом Чарли Ле Грант был, я думаю, согласен со мной.

Партингтон не был ни лгуном, ни трусом, и хотя он требовал от нас полного повиновения при исполнении его приказаний, но в то же время наши отношения были совершенно товарищескими, и он предоставлял нам такую свободу, к которой мы не всегда бывали подготовлены, как это покажет настоящий рассказ.

Семья Нейла жила в Окленде, на Нижней бухте, в шести милях по воде от Сан-Франциско. Однажды, когда мы делали рекогносцировку среди китайцев, занимавшихся ловлей креветок у мыса Педро, Партингтон получил письмо, что жена его тяжело больна, и через час «Северный олень» при свежем попутном ветре уже шел в Окленд. В Оклендском лимане мы бросили якорь, и в следующие дни, когда Нейл находился на берегу, мы с Чарли подтянули снасти, перебрали балласт, почистились — словом, привели шлюпку в порядок.

Покончив с этой работой, мы заскучали: время тянулось очень медленно. Жена Нейла была опасно больна, и нам предстояло простоять на якоре целую неделю в ожидании кризиса. Мы с Чарли разгуливали по докам, стараясь найти какое-нибудь занятие, и случайно набрели на устричную флотилию у оклендской городской пристани. По большей части это были славные оснащенные лодочки, быстроходные и прочные, и мы с небрежным видом уселись на краю пристани, чтобы рассмотреть их получше.

— Недурный улов, кажется, — сказал Чарли, указывая на груды устриц, разложенных на палубе одного из судов; устрицы были рассортированы по их величине, всего три сорта.

Разносчики со своими тележками останавливались на самом краю пристани, и из их переговоров и споров я узнал рыночную цену устриц.

— На этом судне по меньшей мере на двести долларов устриц, — высчитал я. — Интересно бы знать, сколько времени они потратили на такой улов?

— Три-четыре дня, — ответил Чарли. — Недурный заработок для двух рыбаков: по двадцать пять долларов в день на человека.

Эта лодка называлась «Призрак» и стояла прямо под нами. Команда ее состояла из двух человек. Один был приземистый, коренастый парень с необычайно длинными, точно у гориллы, руками, а другой — высокого роста, хорошо сложенный, с ясными голубыми глазами и гладкими черными волосами. Этот контраст между цветом волос и глаз был так необычен и так резко бросался в глаза, что мы с Чарли задержались на пристани дольше, чем предполагали.

И хорошо сделали. Мы увидали, как к краю пристани подошел толстый пожилой человек — по виду и костюму зажиточный купец — и остановился рядом с нами, глядя вниз на палубу «Призрака». Он, по-видимому, был чем-то рассержен, и чем дольше смотрел на судно, тем больше раздражался.

— Это мои устрицы, — произнес он наконец. — Сегодня ночью эти разбойники сделали набег на мои устричные отмели и ограбили меня.

Высокий рыбак и низенький рыбак посмотрели наверх со своей палубы.

— Алло, Тафт! — крикнул низенький человек с наглой развязностью (среди рыбаков и матросов бухты он был известен под кличкой Сороконожка, которую получил за свои длинные руки). — Алло, Тафт! — повторил он с той же развязностью. — Чего это вы там разворчались?

— Это мои устрицы, вот что я говорю. Вы украли их с моих отмелей.

— Уж больно вы умны, а, как вы думаете? — насмешливо ответил Сороконожка. — Как же вы узнаете их, ваших устриц? Что они, отмечены чем-нибудь, что ли?

— По-моему, — вмешался высокий человек, — устрицы всегда устрицы, где бы вы их ни выловили, они одинаковы во всем заливе да и на всем свете, уж если на то пошло. Мы не желаем ссориться с вами, мистер Тафт, но и не хотим, чтобы вы оскорбляли нас, утверждая, что это ваши устрицы и что мы воры и грабители, пока вы не докажете, что это ваш товар.

— Я знаю, что это мои устрицы, — прорычал мистер Тафт, — жизнь свою прозакладываю!

— Докажите! — вызывающе сказал высокий, которого, как мы узнали после, все называли Дельфином за его замечательное умение плавать.

Мистер Тафт беспомощно пожал плечами. Разумеется, он не мог доказать, что это его устрицы, как бы он ни был в этом уверен.

— Я не пожалел бы тысячи долларов, чтобы упрятать вас в тюрьму! — воскликнул он. — И готов заплатить пятьдесят долларов за каждую вашу голову тому, кто уличит и схватит вас обоих!

Со всех лодок раздались взрывы смеха, так как другие пираты прислушивались к разговору.