О. Григорьева - Набег

Харек поймал одного из мальчишек за рукав, выдернул из ватаги:

— Где дом кнеза Иста?

— Там, — паренек махнул рукой куда-то в сторону. Заинтересованно оглядел Харека и его спутниц. - Вы на свадьбу?

— Нет, — отрезал Харек.

— Тогда — пусти! — Паренек вывернулся, чуть не порвав ворот рубахи, и помчался догонять своих.

Харек присел у берега, плеснул на лицо воды, фыркнул, встряхнулся, разбрасывая вокруг светлые брызги. Испуганные кряквы ринулись в стороны от шумного гостя, забили по воде крыльями, недовольно загорланили.

— Идем, — повернувшись к женщинам, сказал берсерк.

Дом Иста, отца Шулиги, оказался широким и круглым, издали напоминая перевернутую вверх днищем плошку. Он весь, начиная от нижних бревен и до верхушки крыши, был обмазан светлой глиной, смешанной с мелким речным песком, ракушками и камнями. На крыше поверх глины лежали сплетенные меж собой ивовые прутья. Вокруг дома, огораживая небольшой двор с двумя деревянными пристройками, высился частокол. Вдоль частокола потянулась гряда камней, тесно пригнанных друг к другу. Проход меж камней оказался с северной стороны, ворота в частоколе — с южной, дальней от реки и моря.

На дворе два крепких парня тесали сосновое бревно. Топоры мерно отсекали желтые завитки стружки, пахло смолой и хвоей. Рыжеволосая девчонка-подросток сгребала срубленные ветви в охапку, тащила их к одной из пристроек, там сваливала в большую кучу. Она первая заметила гостей, прервала работу, подскочила к старшему из парней, потянула его за подол рубахи.

— Чего еще? — недовольно огрызнулся тот.

Девчонка протянула руку, указывая на пришлых. У нее и у парней, что тесали дерево, были одинаковые серые глаза и белесые, совсем незаметные брови.

Парень с размаха всадил топор в смоляную древесину, вытер потные руки о рубашку, направился к Хареку. Айша и Гюда молча ожидали за спиной берсерка.

Подойдя, парень бегло оглядел потрепанную одежду желтоглазого, уважительно покосился на топор и нож на его поясе, зацепился взглядом за оберег на шее и, вопреки всем обычаям, назвался:

— Гурт, сын Иста.

Признав в Хареке северянина, он назвал себя на северный манер, по имени отца. Обернулся к поджидающей подле другого парня девчонке, мотнул головой на распахнутую дверь дома. Девочка быстро юркнула внутрь.

— Что привело воина из фьордов в наши земли? — спросил Гурт.

Воинами из фьордов называли только урман. Айша удивилась, как быстро парень определил в желтоглазом берсерке воина и урманина.

Харек не ответил. Молча полез куда-то за пазуху, выудил оттуда маленькую деревянную фигурку на кожаном гайтане, протянул парню:

— Отдай это отцу.

Гайтан обвивал сильные пальцы Харека, фигурка раскачивалась, кружилась, словно нарочно подставляя солнцу темные бока.

— Что это? — удивился Гурт.

— Он знает. — Харек вложил оберег в ладонь опешившего парня, развернулся и пошел прочь со двора. Айша поспешила за ним, а Гюда осталась, бестолково таращась на круглый дом. Она нагнала Айшу, лишь когда та огибала каменную загороды.

Запыхавшись, княжна сбавила шаг, засеменила рядом, то и дело косясь на болотницу.

— Плачут. — Она махнула рукой в сторону Шулигиного дома, возмущенно повторила: — Там — плачут.

Болотница постаралась не обращать внимания ни на нее, ни на доносившийся со двора горестный женский вопль. Он тонкой нитью потянулся над рекой, коснулся спины Харека. Волк ускорил шаг, но крик вился над головами путников, вползал в уши. Грудь берсерка заходила ходуном, будто он очень быстро и долго бежал, веки у самых глаз покраснели, взгляд стал злым, колючим, как снег в грудене.

— Надо вернуться. — Айша чувствовала, что крик тянет ее обратно на незнакомый двор, точно пойманную на крючок рыбину.

— Нет, — сказал Харек.

Гюда обогнала его, склонила голову, прислушиваясь к разговору.

Она понемногу приходила в себя, хотя по ночам кричала, а поутру ее тошнило и после рвоты она долго плакала, отбиваясь от пытающейся успокоить ее болотницы. Ее живот еще не был заметен, но наметанный взгляд мог уловить под грязной тканью юбки едва различимую округлость. Подобно всем беременным, Гюда часто прикрывала ее руками, то ли поддерживая, то ли успокаивая своего еще не родившегося ребенка. И теперь — сложила руки на животе, беспокойно озираясь.

Сзади застучали быстрые шаги. Изза поворота выскочила растрепанная рыжеволосая девчонка, обвела недавних гостей ошалелым взглядом: