Уилдер Пенфилд - Факел

— Видишь ли, Пиндар, — сказал он, взяв себя в руки и говоря очень медленно, — Подалирий просто хотел узнать, поджигал я книгохранилище или не поджигал.

— Да-да! — воскликнул Подалирий. — Вот именно! Для того чтобы я мог всем говорить, что это ложь! Ведь ты его все-таки не поджигал, я думаю?

Гиппократ снова расхохотался. Смех его постепенно замер на звуке, похожем на рыдание. Прислонившись к стене, он закинул голову и посмотрел на вершину пальмы. Она качалась и дергалась, словно буря уже началась. В мерцающем свете лампы было видно, что лицо его искажено страданием.

— Боги! — воскликнул он. — Почему я смеюсь? Но лучше смеяться, чем проливать слезы, хотя я мог бы оплакивать Клеомеда и жену Ктесиарха, мог бы плакать при мысли о том, что должна сейчас думать обо мне Дафна. — Он снова наклонился вперед. — Нет, Подалирий, я не поджигал книгохранилища, но я знаю, кто это сделал. Одна женщина и человек, который когда-то был ее любовником.

— Кто, кто? — спросил Подалирий. — Кто поджег?

— У меня нет доказательств, — покачал головой Гиппократ. — Говори просто, что я не знаю.

— Хорошо. Я пойду сейчас и опровергну ложь, которую о тебе распространяют, — сказал Подалирий. — Я обойду весь город.

Он ушел так же поспешно, как и появился.

Гиппократ молчал.

— Подалирий ошибся, — сказал Пиндар. — Тимон не вернулся, он остался в Книде. Приехали только Олимпия и Буто и сразу отправились на виллу. Сосандр созвал кое-кого из архонтов и сейчас говорит с ними. Он велел передать тебе, что завтра они намерены собрать Совет Коса, чтобы расследовать это дело.

— Меня завтра здесь не будет, я уйду в Галасарну. Мои друзья… если у меня еще остались друзья… сами должны обнаружить истину, а я не сомневаюсь в том, как это произошло.

После долгого молчания он посмотрел на Пиндара.

— Как кончается клятва врача? «Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастие в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена». Если же я ее нарушу, «да будет обратное этому». — Он горько улыбнулся. — Оказывается, обратное этому может постигнуть и того, кто не нарушает клятвы.

Пиндар положил руку на плечо учителя, но ничего не сказал. Затем он ушел, оставив Гиппократа одного.

Гиппократ провел бессонную ночь. Разразилась буря, но к утру дождь прекратился, и он отправился в путь совсем рано. Лучше, думал он с горечью, уйти прежде, чем город проснется и встречные будут бросать на тебя негодующие взгляды. Выйдя на большую дорогу, он своим обычным размашистым шагом направился в сторону Галасарны. Что подумают его друзья и знакомые в Афинах, когда о нем начнут сплетничать в тамошних цирюльнях?

Полчаса спустя он уже шел через кипарисовую рощу Аполлона. Взглянув на виллу Тимона, он вдруг увидел, что по саду бежит какая-то девушка в шафрановом хитоне. Он узнал Пенелопу и остановился, поджидая ее.

— Я тебя увидела с крыши дома, Гиппократ, — задыхаясь, объяснила она, — но уже думала, что не смогу тебя догнать. Ты не зайдешь к нам?

Он покачал головой.

— Я тороплюсь к моей бабушке в Галасарну.

— У нас в доме теперь так тоскливо, — сказала она. — Ведь Клеомед погиб. Бедный Клеомед!

— Да, это очень печально, — сказал Гиппократ, — но он умер, как подобает настоящему греку.

Она испуганно оглянулась на виллу.

— Я боюсь матери, а Буто ходит по дому, как большая кошка, смотрит своими глазками и ничего не говорит. И я чувствую… то, что я чувствовала, когда ты меня еще не вылечил. Хорошо бы отец вернулся из Книда сегодня.

— Непременно теперь же утром сходи в Меропис, — сказал Гиппократ. — Повидайся с Пиндаром и расскажи ему все это.

Пенелопа радостно кивнула.

— Это ведь я его высматривала с крыши, когда увидела тебя. Он меня часто навещает. Он такой замечательный!

— Да?

— Конечно. И такой хороший врач!

— Я это запомню, — сказал Гиппократ со слабой улыбкой и зашагал по дороге.

— Погоди! — воскликнула она и бросилась за ним. — Я слышала, какие мерзкие вещи говорят о тебе люди. Я знаю, что это неправда… Так бы их всех и убила! — Она вдруг порывисто обняла его. — Не огорчайся, Гиппократ, все кончится хорошо.

Пройдя несколько стадиев, Гиппократ нагнал старика Энея, который верхом на осле возвращался к себе в Пелею. Гиппократ молча пошел рядом, но Эней понимал, что с ним. Он слышал, в чем обвиняют Гиппократа, и не забыл своего разговора с Дафной. Он умел распознавать правду, не ища доказательств.

— Моя жена, — заметил он, — умерла много лет назад, и с тех пор я живу вон там на горе один.