Анатолий Стась: Подземный факел

Задребезжали стекла. Люстра качнулась, мелодично позванивая хрусталем. Приглушенный гул ворвался в комнату сквозь тяжелые шторы.

Сухие пальцы привычно скользнули по пуговицам кителя. Щелкнув пряжкой ремня с маленькой, как игрушка, кобурой браунинга, оберштурмбанфюрер [1] Чин в войсках СС, приравнивавшийся к званию подполковника. Людвигс тревожно прислушался.

Греметь начало еще с вечера. Первые отзвуки канонады долетали издалека, были едва уловимы, словно затаенные вздохи земли. Теперь взрывы раздавались раскатисто и грозно, с точно рассчитанными интервалами. Людвигс презрительно взглянул на шестиламповый «Империал», тускло поблескивавший лаком около неубранной кровати. Радио бесстыдно врало. В последней сводке о событиях на Восточном фронте не было даже намека на те места, где находился оберштурмбанфюрер СС Роберт Людвигс со своим штабом. Берлинский диктор уверял, что этот участок оккупированной территории продолжает оставаться глубоким тылом, что бои идут где-то дальше на юго-востоке, эдак километров за сто пятьдесят от города…

С некоторых пор Людвигс стал довольно скептически относиться к сообщениям, посылаемым в эфир радиостанциями рейха. В распоряжении командира отряда особого назначения, отряда, который где-то в канцеляриях рейхсфюрера СС значился под шифром «Шварцапель» [2] «Черное яблоко». , было немало других каналов получения информации о действительном положении на военном театре. И все же даже для него, оберштурмбанфюрера СС, изменения, происшедшие за ночь, были неожиданными.

Людвигс нервничал. Ему казалось, что адъютант не спешит укладывать вещи. Медлительность штурмфюрера [3] Лейтенант СС. , белобрысого офицера лет тридцати пяти, который всегда отличался педантичностью и подчеркнутой аккуратностью, теперь раздражала его.

Официального приказа оставить город, правда, еще не было. На всякий случай оберштурмбанфюрер не высказывался о своих намерениях вслух. Но должен же этот Гольбах соображать сам, что если снаряды рвутся почти на окраине…

Однако адъютанту словно доставляло наслаждение упаковывать комплекты униформы и гражданские костюмы оберштурмбанфюрера. Склонив набок расчесанную на пробор голову, он старательно, не торопясь расправлял ладонями черное сукно, смахивал щеткой пылинки с бархатных воротников, любовно выравнивал каждую складку, прежде чем спрятать мундир или костюм в чемодан.

«Копается, как старая экономка», — с раздражением подумал Людвигс, окинув комнату взглядом. Приближался рассвет, а штурмфюрер не уложил еще и половины вещей, составлявших довольно-таки громоздкое походное хозяйство начальника. Еще не были свернуты в рулоны дорогие ковры. Несколько полотен знаменитых русских мастеров живописи и две картины Рубенса, которые Людвигс берег как зеницу ока, еще стояли у стола в тяжелых позолоченных рамах. Небольшой сейф оставался в углу, хотя его давно следовало передвинуть поближе к двери. Из-под кровати выглядывали деревянные ящики. Неужели адъютанту надо еще растолковывать, что перед перевозкой фарфор необходимо тщательнее переложить ватой и стружками?..

— Оставьте вы наконец одежду. Укладывайте что поценнее, Гольбах. Да побыстрее, черт побери! Не тяните, — едва сдерживаясь, проговорил Людвигс.

— Слушаюсь, герр оберштурмбанфюрер!

Адъютант едва заметно пожал плечами. Он хорошо изучил привычки начальника и не помнил случая, чтобы тот что-нибудь оставил из своего гардероба.

Поняв движение адъютанта, Людвигс выплюнул на пол недокуренную сигарету. Ему захотелось сказать штурмфюреру что-то обидное и едкое, сорвать на нем злость, поднимавшуюся в груди после глухих взрывов, от которых покачивалась хрустальная люстра. Но в этот момент длинно и настойчиво зазвонил телефон.

Людвигс быстро взял трубку, услышал:

— Алло! Алло! Оберштурмбанфюрер?.. Я едва дозвонился к вам. Куда вы запропастились?

Фамильярный тон начальника гестапо Веллермана всегда коробил Людвигса, но сейчас он не обратил на это внимания: Веллерман мог сообщить новости. Оберштурмбанфюрер вспомнил, что дежурные офицеры штаба «Шварцапель» только в исключительных случаях решались беспокоить его звонками после двенадцати ночи. Учитывая тревожную обстановку, надо было отменить давнее распоряжение, но Людвигс забыл сделать это. На начальника гестапо и на то, что он долго не мог дозвониться, ему было наплевать. Но ведь по телефону могли передать и спешный приказ об эвакуации отряда Людвигса из города…