Алан Саваж: Восемь знамен

Отвечающий за безопасность посланника капитан Гауэр расстроился даже больше Марджорибэнкса, особенно когда Ван сообщил им, что вероятность попасть к императору и вернуться до наступления зимы весьма невелика.

— Ну что же, придется вам отвести свои суда южнее и стать на якорь в какой-нибудь гавани погостеприимней, — решил Макартни.

— А как же вы, милорд?

— Я не сомневаюсь, что за мной присмотрят наилучшим образом. Мы можем доверять этим людям, Баррингтон убежден в этом. А если бы я не верил ему, то немедля отплыл бы восвояси.

Гауэр одарил Роберта таким взглядом, что тот понял: отныне ответственность за безопасность его светлости целиком и полностью возлагается на него.

Однако даже Марджорибэнкс не мог пожаловаться на прием, оказанный им на сампанах.

Девяносто пять человек, не считая слуг, погрузились на сампаны, по десять на борт, и окунулись в роскошь кают с толстыми коврами и мягчайшими кроватями, где их встретили изысканными пряными кушаньями и неожиданно крепким и густым, как херес, пивом, которое подавалось горячим.

Гостям прислуживали молоденькие девушки и юноши, черноволосые, с оленьими глазами, выражение которых не оставляло сомнений, что слуги находятся здесь с единственной целью — сделать все, чтобы их временные хозяева были совершенно счастливы.

Мгновенно уловив это, Макартни предупредил:

— Помните, мы представляем здесь короля — а это касается и ваших отношений со слугами.

С каждым днем путешествие давало все больше и больше пищи пытливому уму. Роберт Баррингтон как раз обладал такой пытливостью. Отправившись на морскую выучку всего двенадцати лет от роду, он к тому времени уже успел воспитать в себе привычку читать и усваивать новое. Начинал, конечно, с Библии; ее строки служили отцу рабочим инструментом, и Джордж Баррингтон не преминул с младых ногтей приобщить к слову Божьему всех своих сыновей. Однако благочестие мало пригодилось юнге Роберту на борту остиндца — и когда он карабкался по реям под завывание ветра и нескончаемую брань вахтенного офицера, и когда его клали со спущенными штанами на ствол орудия — «канонирской дочки» (так, скалясь, называли пушку матросы) — то ли для порки за какой-то проступок, то ли для удовлетворения сексуальных потребностей, обостренных за месяцы плавания без единой женщины в пределах видимости.

Столкновение двух противостоящих влияний — слова Божьего и суровой мужской жизни — породило очень своеобразную философию. Бесполезно взывать к Всевышнему, находясь во власти полудюжины мужчин, каждый из которых больше и сильнее тебя; в десять с небольшим просто нет мочи дожидаться грядущего невесть когда небесного воздаяния. Затаив ненависть к своим компаньонам, он понял, что одолеет их не молитвами или покорностью, а только тогда, когда станет как они — и затем их превзойдет. В его натуре заключалось умение подчинять все силы, умственные и физические, для достижения поставленной цели. Так, в стычках с окружающими он год от года становился сильнее и выносливей, росла его отвага и углублялось знание своих возможностей, главным из которых было стремление во что бы то ни стало добиваться своего.

Он постиг навигацию и морское дело, научился пускать в ход кулаки и оружие — пистолет и абордажную саблю, овладел умением стрелять из пушки. К тому времени, когда Роберт проплавал одну французскую войну и когда, судя по сообщениям из Европы, как раз начиналась другая, пока еще не распространившаяся на Восток, счастливым считался корабль, которому удавалось дойти до Калькутты и вернуться хотя бы без одной стычки с пиратами.

На службе в Ост-Индской компании он выучил еще и язык хиндустани, а когда возникла необходимость, овладел кантонским диалектом и общеупотребительным китайским. Он захаживал к кули, к китайцам, и, смешавшись с толпой и сидя за общим столом, вслушивался в их речь, перенимал их привычки. Он находил такие вылазки и забавными и полезными. Не случайно любой капитан торгового корабля из тех, что плавали на Восток, был рад взять к себе помощником Роберта Баррингтона; и в то же время никто из них, у кого имелась дочь, не пустил бы Роберта Баррингтона к себе дальше порога.

Однако это совсем не удручало Роберта; разве найдется среди англичанок хотя бы одна, способная доставить ему такое же удовольствие, как какая-нибудь индийская или кантонская девушка, которая за деньги с готовностью исполняла все его желания. Пусть англичане держат своих дочерей под замком. Когда он сделает первый миллион, они будут счастливы отдать своих непорочных чад во власть его нашумевших сексуальных привычек. До него доходили слухи, клеймящие его как неотесанного проходимца, и он должен был признать, что в них имелась изрядная доля правды.