Станислав Десятсков - Когда уходит земной полубог

— А может, тебе тот тайный разговор и пригрезился от пьяной слабости?

Ежели бы запорожец сказал сейчас «да», прогнал бы Лука Степанович шельмеца в ночь, и делу конец!

Но казак твёрдо стоял на своём:

— Своими ушами слышал я, пан ротмистр. У меня с дороги тогда одни ноги притомились, а не голова! И слышал явственно, как тот чернец молвил толмачу-греку, что хозяин его, гетман Мазепа, просит кланяться королю Станиславу. И ещё добавил: ждёт пан гетман условного часа, чтоб вскочить в седло и вместе со шведами и поляками идти бить москалей!

— А ты не боишься, что запытают тебя? — Лука Степанович не выдержал и спросил запорожца открыто.

Но тот токмо головой покачал:

— Не хочу, чтобы от гетманской измены запылала моя Украина, как хата с сухой соломенной крышей от одного уголька. И поспешать, пан ротмистр, нам треба! Вчера я того Згуру со всем турецким посольством во Львове бачив! Пробираются, думаю, в Данциг, к крулю Станиславу!

— Что?! — Весь хмель разом выветрился из головы Луки Степановича. — Тогда вперёд, в Жолкву! — Ротмистр пришпорил коня и стремя в стремя с запорожцем помчался в царскую ставку.

Последние дни пребывания в Жолкве были тяжкими для Ивана Степановича Мазепы наособицу. Мало того, что он опоздал на важный военный совет, так ещё нежданно повздорил с Меншиковым. Правда, сие — дело обычное (кто не ссорился со спесивым царским любимцем), но впервые за многие годы учуял он враждебный холодок и в голосе самого царя.

Вообще с Петром I старый гетман с первых лет его правления сразу нашёл верное обращение: на словах первым бросался исполнять царские указы, а затем не спешил, ожидая нового указа. Прикажет, скажем, государь прислать двадцать тысяч казаков к Нарве, он не спешит, дождётся указа слать казаков уже к Пскову, да и тех пошлёт десять тысяч; укажет царь держать всё казацкое войско на стройке Печорской фортеции подле Киева до ноября, а гетман отпустит их по домам уже в августе, потому как урожай собирать некому. И то, что иному российскому воеводе никогда бы не сошло с рук, хитрецу гетману всегда прощалось: так толково умел Иван Степанович объяснить царю всю безвыходность своего положения и невыполнимость указа на Украине, с её особым устройством. К тому же гетман, старый ловец человеческих душ, сразу уловил одну черту в характере Петра: открытость и способность понять и чужое мнение. С новым царём лучше было говорить напрямую, не опасаясь великого царского гнева. И старый интриган, недавно подсидевший своего прямого начальника, гетмана Самойловича, и купивший место гетмана у фаворита царевны Софьи Василия Голицына за бочонок золотых, искусна играл перед Петром I роль правдолюбца и невинной жертвы своих недругов. И ему, второму в России, после канцлера Головина, Пётр даровал высший орден Андрея Первозванного, наградил этого богатейшего помещика Украины новыми богатыми землями, выдавал ему же на расправу всех его «обличителей».

Пётр настолько слепо верил своему мудрому гетману, что, когда тот поссорился с любимцем всего украинского казачества полковником Палеем, не посчитался с общим недовольством на Украине, а угодил Мазепе и, по одному его слову, сослал отважного Палея в Сибирь.

Многие удивлялись той слепой вере, забывая, что Мазепа уже три десятка лет верой и правдой служил Москве и, что ещё важнее, явил себя первым на Украйне сторонником всех петровских реформ и начинаний.

Вера та Петра в гетмана шла и оттого, что Мазепа присягал ещё его отцу, царю Алексею, отличился в чигирских походах, сразу перешёл на сторону Петра в его борьбе с Софьей. Но вот сейчас, когда гетман стал, по своему обыкновению, плакаться на тяготы казацкого войска, которое никак сейчас не может идти в дальний поход, потому как надобно землю пахать, Пётр глянул на него не без насмешки и небрежно бросил Меншикову:

— А ты как мнишь? Может, поможем гетману, облегчим его казаков, яко на Слободской Украйне сделали? Пусть в поход выступают одни молодые казаки, а остальные твои рыцари, гетман, пускай себе землю пашут. Токмо будут, как и все простые мужики, в казну налоги и подати платить.

— Верно, государь! — вскинулся Меншиков. — Всё одно: от домовитых казаков польза, что от старых козлов. Они и в Польшу идут не со шведом воевать, а в хуторах и панских усадьбах травку пощипать! А набьют свои телеги панским добром, так ночью за Днепр и тикают!

«Вот откуда ветер дует! — озлобился Мазепа. — Такое сокращение казацкого войска ведь пятикратно уменьшит и мою силу. А взявшись за плуг, казаки о походах совсем забудут! И кто я буду без войска? Пустая игрушка в руках царя и Меншикова!»