Николай Задорнов - Война за океан. Том второй

Особенно усердствовали капитаны французских малых кораблей «Эвридика» и «Облигадо».

Вчера утром, когда сражение еще только началось и одна русская бомба попала в пароход, а другая разорвалась на корме адмиральского фрегата, Прайс своим тяжелым торжественным шагом отправился к себе в каюту. Он еще в юности отличался необыкновенной смелостью и достоинством, этот тяжелый, но подвижный человек, с сильными, крепкими руками и с сильным характером. Он видел, что его считают трусом.

Гордый Прайс больше не желал жить. Он понимал, что русские будут отважно защищать Камчатку. Он не верил в победу. Он видел очень многие ошибки, которые припишутся и уже приписываются ему.

Прайс спокойно вынул пистолет и выстрелил…

Никольсен был возмущен до глубины души.

– Это удар по духу, по дисциплине! Еще одна, последняя подлость Прайса! Нож в спину! Так оскорбить нас всех…

Тело Прайса на «Президенте» ожидает погребения. Фрегат с мертвым адмиралом подходил сегодня к берегу и сражался.

Де-Пуант знает больше, чем кто-либо, о смерти Прайса. Его тоже немедленно вызвали на «Президент». Умирая, Прайс сказал ему, что берет всю вину за все ошибки на себя, что надо избежать кровопролития и эскадрам уйти отсюда в Сан-Франциско.

Но вчера же Де-Пуант торжественно объявил капитанам, что диспозиция, принятая Прайсом, будет исполнена на другой день в точности. Ничто не изменяется! Отступления быть не может. «Чтобы отступать, надо и мне стреляться! Самоубийство Прайса, очень милого и деликатного человека, к сожалению, никого не спасает!»

Иное дело – сегодня! Бой был, жертвы есть, враг лишь частично разгромлен. Трусость англичан очевидна. Теперь можно уходить отсюда и прекратить бессмысленный и безнадежный штурм. Де-Пуант совершенно откровенно и твердо объяснил своим союзникам-англичанам все их ужасные ошибки. Пользуясь положением, он мог сделать это без всяких обиняков.

Он еще раз сказал Никольсену, что был поражен его бездеятельностью.

– Я был поражен полной бездеятельностью командования, – ответил Никольсен. – Я жаждал приказания, когда мои матросы, разгромившие батарею, рвались в бой.

Лицо Де-Пуанта выразило любезное удивление.

– Когда сражаются равные и достойные союзники, один флаг не приказывает другому, – с видом мягкости ответил Де-Пуант. – Это дело чести, господа!

«Или уловка, на которую идут, чтобы подвести союзников, или хуже – трусость, – думал Де-Пуант. – Но как объяснить это? Англичанин делает вид, что не понимает таких простых вещей».

Никольсен поднялся и сказал пылкую речь о том, что Петропавловск должен быть взят во что бы то ни стало. Его горячо поддержали капитаны французских судов «Эвридика» и «Облигадо». Против французского адмирала составлялась сильная оппозиция с участием французских капитанов. Они требовали немедленного десанта и вызывались со своими экипажами идти на штурм города. Поддерживая Никольсена, они в то же время желали подать пример англичанам, как надо воевать.

Атмосфера накалялась.

«Благодаря англичанам кампания проиграна», – так мог бы сказать Де-Пуант, если бы тут были одни французы. Но англичане и так все поняли. Они не так хорошо острят, как французы, язык у них подвешен хуже, но отлично понимают остроты и намеки.

Английский адмирал, конечно, кругом виноват, хотя его можно понять. Главная его вина в том, что он упустил время. Он сделал это не из трусости, конечно. Теперь англичане готовы оправдывать Прайса: он ждал подхода судов, желая увеличить свою эскадру и усилить количество ее артиллерийских орудий. Поэтому стояли на Нукагиве и на Гавайских островах. Прайс слыхал много версий, как Камчатка укреплена.

Так Прайс ждал подкреплений. Получив их, он пошел на Камчатку, не будучи уверен, что этот порт может быть укреплен так основательно. Хилль, посланный сюда пять лет назад, представил доклад о том, что здесь пусто.

Но сейчас и английские офицеры и французские, виня друг друга, одинаково желали битв и победы. Никольсен утверждал, что можно зажечь город зажигательными бомбами из гаубиц, бить через горы, а потом высадить десант.

Де-Пуант твердо стоял на своем: поход неудачен и нечего губить людей. Все свалено на англичан, так как вина их. Он твердо объявил, что решает идти с эскадрой в Сан-Франциско, сразу как будут исправлены повреждения.

Снова вспыхнули споры, но адмирал был непреклонен. Одни не думали ни о чем, кроме чувства чести – надо смыть пятно! У других предстоящая битва связана с надеждой на получение наград.