Николай Задорнов - Война за океан. Том второй

Поэтому Пелагея сдержанна и не очень отзывается на любезности окружающих, хотя временами так ее рассмешат, так позабавят, что и она в душе улыбнется и извинит себя тем, что матросы-то ведь что у нас, что у них – подневольные. Что им велят, то и делают. И какие есть забавные люди на свете!

Еще вчера, когда взяли в плен, Пьер пришел из камбуза, принес кашу для ребятишек. Сразу человек десять матросов уселись и смотрели с удовольствием, как ребята уплетают за обе щеки.

– Жаль, нет молока, – говорит худощавый, сухой, высокий Жан. На узком лице его намечаются морщинки. Он все время поглядывает на Пелагею…

На этот раз военный совет собрался на французском фрегате. Усталые, но возбужденные и недовольные офицеры явились с намерением решительно заявить свое мнение. По тому, как поднимались по трапу, как поглядывали любезно, но остро, встречаясь друг с другом, можно было догадаться, что сегодня быть буре. Англичане недовольны французами, а те – англичанами, капитаны кораблей недовольны друг другом, офицеры – матросами, а матросы – офицерами и опять-таки адмиралом.

Никольсен, капитан английского фрегата «Пик», прошел твердым шагом. Он намерен потребовать, чтобы принят был его план, хочет объяснить всю ничтожность распоряжений французского командования. Адмирал не способен руководить. Бой показал это! Да, Никольсен постарался, чтобы это было видно всем. Он обратился за приказанием. И адмирал в нужный момент растерялся. Настало время объявить об этом и взять все в свои руки.

Но атаку неожиданно начал сам старый Де-Пуант. Никто не ожидал, что этот любезный старичок так строг и властен. Оказывается, он знал, что делал.

– Почему вы, – сказал он Никольсену, – располагая абсолютным превосходством в артиллерии и стерев Шахову батарею с лица земли, остановились?

Эскадрой командует Де-Пуант. На английской эскадре теперь старший Никольсен. Вопрос, обращенный к нему, – это вопрос ко всем англичанам.

– Уничтожив батарею, надо было высадить десант и немедленно занимать мыс. Почему этого не было? А фрегату следовало идти на сближение с «Авророй». Вы видели, что мы в жарком бою уничтожили кладбищенскую батарею. Надо было сжимать тиски. Фрегаты «Пик» и «Президент» великолепно вооружены и могли вступить с «Авророй» в поединок и решить дело.

Но этого-то и не хотел Никольсен. Вступить в поединок с «Авророй»! Она в своем порту! А можно ли рисковать фрегатом в тысячах миль от порта, где можно исправить повреждения? А время осеннее. Вот-вот начнутся штормы. К тому же эскадра Путятина где-то за спиной.

– Вы заслужили наше преклонение перед доблестью славного «Пика», – продолжал адмирал. – Но не забывайте, что против всех орудий вашего фрегата была пятипушечная батарея, а вы, уничтожив ее, успокоились и остановились, не воспользовавшись плодами своей победы!

Так твердо и категорически говорил Де-Пуант – новый командующий эскадрой, сменивший Прайса, который вчера утром, в канун им же самим назначенного штурма, застрелился у себя на «Президенте».

– С таким же успехом два фрегата под командованием вашего превосходительства, уничтожив кладбищенскую батарею, могли вступить в единоборство с «Авророй», – очень резко ответил Никольсен. Он был крайне раздражен и не желал этого скрывать. – Полагаю, что мы должны были действовать вместе, не могу принять мнения вашего превосходительства и вижу главную причину неуспеха в нераспорядительности высшего командования. Был упущен момент, когда победа была близка, из-за этого понесены потери, суда повреждены.

Де-Пуант, блестя черными глазами, спокойно слушает. Теперь командует он, его, а не гордого Прайса, который, как видно, все это предвидел и поэтому пустил себе пулю в грудь, обвинят во всем, что бы ни произошло, хотя тысячу раз виноват мертвый Прайс, гроб которого завтра со всеми почестями будут опускать в могилу в одной из дальних бухт. Не хоронить бы его с почетом, не допускать до самоубийства, а судить и расстрелять надо при всех экипажах, на палубе! Из-за этого гордеца и труса приходится все расхлебывать… Почему застрелился Прайс – из англичан никто ничего толком не знает. Скрывают подробности.

Де-Пуант внимательно слушает возражения Никольсена. Но он еще будет властно командовать. Поэтому он терпеливо выжидает, когда в лицо друг другу будут брошены все обвинения, когда, доходя до грубостей, офицеры и капитаны выскажут все упреки друг другу и адмиралу.

Дело дошло до криков, до хвастовства, до упоминания о том, что никому не дозволено оскорблять…