Николай Задорнов - Война за океан. Том второй

– Спрашивают тебя, видел ли ты когда-нибудь прежде французов? – спросил поляк.

– Как же! – отвечал Усов. Он полукамчадал, быстрый, живой, ловкий и очень любознательный. – На Камчатке французы раньше бывали.

– Когда это было? – заинтересовались матросы.

– Да вот в тот год… Сколько же это? Вроде года четыре, как спасли мы судно французское.

– А ты спасал? – спросил поляк.

– Как же! И я!

Пленных заставляли работать, и кормили их так же, как своих матросов. Усов сегодня шил паруса, в то время как наверху гремели пушки. Он многое замечал, видел, что привезли мертвых и раненых. Видно, наши дали им как следует.

– Он говорит, что четыре года тому назад был в команде русского судна, – стал переводить поляк, – которое спасло французский корабль.

Матросы сразу сбились тесней.

– Ты спасал французское судно? – удивились французы.

У поляка было двойственное чувство. Когда ругали русских, и он их ругал, он ненавидел их, как поработителей. Но когда русские выказывали себя великими и совершали подвиги, то и он гордился, они – славяне, это почти поляки, хотя и москали. И вот они стояли, два сына славянского племени, – кареглазый Усов с Камчатки и поляк Збецкий с начерченными усами. Поляк гордо поглядывал на французов, сбившихся толпой вокруг пленника.

– Когда же это было?

– Говорит, что пять лет назад, – гордо зардевшись, продолжал усатый поляк.

– Когда?

Поляк разгладил усы и приосанился.

– Ну? Ну?

– Когда на Камчатку… Хм… Приезжала знаменитая французская… Хм… черт возьми…

– Да ну, не тяни, пан!

– Знаменитая французская артистка… Он не помнит имени.

– Она пела?

– Нет, она играла… И пела тоже? – спросил он у Усова.

– Ах вот, она играла! Видимо, скрипачка… Как она играла?.. Ах, не так, а вот так! Так он сам слыхал, она и на корабле играла. Она вот так играла? А! Значит, виолончелистка!

– Кто бы это мог быть, ребята? Какое судно?

– Мало ли какие чудеса бывают на свете! Похоже на вранье: виолончелистка на китобойном судне!

– Не-ет, он говорит, что она приезжала с русским губернатором и с его женой, тоже француженкой.

– Я знаю китобоя, который тут погиб, – вмешался один из матросов. – Ребята, на «Облигадо» есть парень из той команды.

– Кто бы могла быть эта знаменитая артистка? Поняли что-нибудь русские?

– Да! Она с губернатором приезжала, и говорит, что все ходили ее послушать и он слушал и что в тот год…

– Если бы англичане нас не подвели, мы сегодня бы взяли Петропавловск, – проходя, говорил молодой лейтенант старшему офицеру.

– Да, но где-то в этих водах у русских ходит эскадра с пароходом! Нельзя действовать опрометчиво, – видимо, стараясь оправдать адмирала, сказал старший офицер.

Они остановились и поинтересовались, о чем люди беседуют со вчерашними пленниками. Матросы поговорили о русском, а потом стали жаловаться на сегодняшнюю неудачу.

Дисциплина на судах жесткая. У англичан вчера одного матроса Никольсен велел здорово наказать розгами. У французов нет таких зверств, но почти каждый день кого-нибудь сажают в карцер. Но сегодня, после неудачи, все офицеры подобрели, кажется. Даже англичане не такие гордые, как всегда, но нахальство имеют упрекать в неудаче французов.

Старший французский офицер поднялся после беседы наверх и поспешил передать адмиралу, что матросы винят в сегодняшней неудаче союзников – англичан. Он знал, что адмиралу это понравится.

Адмирал Де-Пуант всегда утверждал, что надо прислушиваться к мнению матросов. На этот раз команда говорила именно то, что и адмирал думал. Может быть, только немного преувеличивают матросы. Но виноват покойный Прайс! Диспозиция была ложно составлена. Теперь надо уходить. В неудаче виноват он.

Тем временем в другом месте жилой палубы толпа окружила жену Усова с двумя ее детьми. Французы предлагали детям кусочки сахара, брали их на руки. Молодой француз подхватил на руки двухлетнего ребенка и делал вид, что танцует с ним вальс. Все рады детям, некоторые наперебой стараются услужить матери, обратить на себя внимание.

Пелагея Усова – плотная и смуглая женщина, просто, но опрятно одетая, в чистом платке. Она уже несколько освоилась на французском фрегате. Тут все любезны с ней и смотрят на нее с интересом. Даже офицеры, торжественно и величаво прохаживающиеся с деловым видом по жилой палубе, всегда ласково кивнут ей, иногда дадут сладкое детям, заигрывают с ними.

Такие славные, веселые, оказывается, эти французы. Ребятишкам такие рожи забавные делают. Ребята тоже привыкли, идут к ним на руки. Но Пелагея все время помнит, что она не в гостях и что муж-то в плену. С детьми-то они ласковы, но на отца этих ребят после работы надевают кандалы.