Николай Задорнов - Война за океан. Том второй

«Ну не беда», – подумал Можайский. Спорить с адмиралом прежде времени он не желал. Ему очень хотелось в Японию.

Однако когда разговор закончился и Можайский вышел, замечание адмирала показалось ему обидным. «Однако он понтоны согласился под фрегат подвести!»

Зрительная намять у Можайского отличная. «Можно будет на память рисовать, – подумал он. – Еще можно на манжете мелко рисовать… Тайком от адмирала тоже можно, палладские уверяли, что японцы – народ смышленый и еще сами в таком деле помогут. Из них можно найти такого, что и спиной заслонит. Лишь бы свой адмирал не придрался. А впрочем, может быть, японцы разрешат: им-то что!»

На следующий день на фрегате застучали. Из запасов листового железа делали огромные ящики. Судно как бы превратилось в плавучую кузницу.

Фрегат не двигался. Вода малая, шлюпки пошли на промер с Араской и Ворониным. Еткун отдыхает. Он сидит на баке на корточках и курит трубку.

Подсел Можайский. Они уже успели сдружиться. Еткун покосился, сверкнули черные прорези его глаз.

– Ты что злой?

– Адмирал крестить хотел, а рубаха не дает. Говорит, кто Бога любит, даром крестить надо. Ево сибко цестный.

– Тебе мичман чуть по зубам не съездил. Не смей больше хлопать адмирала по плечу.

– Знаю. Мицман мне потом морда тыкал и маленько объясняли.

Можайскому хотелось на сахалинский берег на охоту, но одному скучно. Он стал уговаривать Еткуна. Тот охотно согласился. Неподалеку деревня, живут друзья и родственники.

– Тебе рузье ловко стреляет! – говорил гиляк на охоте.

– У меня свой прицел… – объяснял Можайский. – Вот смотри.

– Хитрый! Я слыхал про тебя. Все равно – воды нет. «Паллада» на твоих боцках не пойдет! Ни церта!

После охоты зашли в деревню. Еткун раздобыл у знакомого старика араки и угостил хозяев и русского.

Один из гиляков рассказал по-русски, как у его товарища на охоте упал нож, а он, такой ловкий, поймал.

– На лету?

– Конесно!

– И я могу! – сказал Можайский.

Гиляки посмотрели с удивлением. Можайский – высокий, веселый, сильный и худой – нравился им.

– Церта тебе!

– Вот смотри! – Офицер встал, вынул охотничий нож, уронил его и поймал у пола.

– У-у! То было на дереве! Знаешь, так поймать только летающий человек может. И моя товарищ – ево был простой человек, прыгнул с дерева и поймал! Успел.

– А как у вас летающий человек летает? – через некоторое время спросил Можайский.

– Быстро!

– Крылья у него есть?

– А зацем ему? – ответил Еткун. – Нету крыльев!

– Есть крылья! – перебил хозяин.

– Нету! Я сам видал, ево летает, у-ух! Пуля – нету крыльев. У стрелы тоже нету. Ево толкает – и посе-е-ел!

Когда шли на шлюпке к фрегату, Можайский спросил Еткуна:

– А как ты думаешь, летать без крыльев можно?

– Ну да, кидай – и его летит. Крыльев нету, но хвост ли, ково ли надо, наса стрела летает, но у нее такой стуцка делаем, ево дерзит лучсе и как раз попадает.

Можайский задумался.

– Тебе адмирал рубахи не дает?

– Нет!

– Я тебя крещу сам и дам тебе рубаху.

– А Араске?

– И ему дам. Как тебя крестить? Попа надо?

– Не знаю, попа ли, батюску ли. Геннадий Иванович тозе, как ты, мундир таскает, одёза не поповская, а Богу молит, поповская песня поет, тозе как поп ли, батюска ли, а крестил он много, иконой крестил и еще розгам крестил, кто второй раз из-за рубахи ходил. На голове маленько волоса стриг, кто купать боится.

– А как же шаман, если ты крестишься?

– А саман тозе! Ево мне не месает. И ты спроси саман, как ево летает. Ево умеет. Ево летает и пузой баба попадает. Тебе тозе, наверно, так хоцет?

– Я тебя крещу! – не слушая Еткуна, продолжал Можайский. – В шамана верить не надо. Попросим нашего попа, а я буду твой крестный отец и дам тебе свое имя. Ладно?

– Конесно!

– Так ты думаешь, – сказал Можайский, налегая на весла, в то время как Еткун сидел на руле, – человек может летать?

– А це, тибе этим дела думает?

– Да.

– Однако, без церта дела не могу, – ответил Еткун и сплюнул за борт, – саман посоветовай, ево знает… А це, Саска, тибе по земле не хоцу ходить? На земле тозе хоросо…

Пришла «Аргунь». Прибыл Невельской. Еще издали заметил он, что фрегат без мачт. Они спилены. Команда малочисленна. Почувствовалась старость судна.

– Где адмирал? – спросил Геннадий Иванович, поднявшись на палубу и поздоровавшись с Уньковским.

– Его превосходительство два дня как отбыли на «Диану», – ответил Уньковский. – А позвольте спросить, Геннадий Иванович, где паровая шхуна?