Николай Черкашин - Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')

Видеть лица этих людей довелось поначалу лишь одному журналисту — собственному корреспонденту «Красной звезды» по Северному флоту капитан-лейтенанту Роману Фомишенко. Он побывал на «Регалии» во время подводных работ. Вот его рассказ: «…Барокамеры. Их габариты не уступают железнодорожным цистернам. В округлых стенах небольшие иллюминаторы с мощными двойными стеклами. Заглядываю внутрь. С кроватей поднимаются двое рослых мужчин. Они улыбаются, приветливо машут руками. Видно, что с настроением у водолазов все в порядке.

За работой акванавтов больших глубин я наблюдаю с одного из постов. Заместитель руководителя водолазных работ капитан 1-го ранга Василий Бех на правах хозяина подробно объясняет мне, что происходит на экране. На одном из них — рука водолаза, сжимающего газовую горелку. „Это норвежский водолаз, заканчивает удаление части шпангоута, мешающего установке на прочном корпусе специального оборудования, — комментирует Василий Федорович. — А на этом мониторе общий план отсека. Здесь хорошо видно технологическое окно в легком корпусе…“

Заметно, как нелегко дается водолазу каждый поворот кисти. Движения замедленны. Виной всему тяжелейшие перегрузки. Тем не менее действия акванавта выверены буквально до миллиметра.

На глубину водолазы уходят тройками: один норвежский оператор водолазного „колокола“ и два российских водолаза. Все работы ведутся в три смены по 12 часов. В каждой смене свои командиры спусков, врач-физиолог, контролеры проверки водолазного „колокола“, снаряжения и декомпрессионной камеры. Это капитаны 1-го ранга Алексей Пехов, Василий Величко и Анатолий Храмов, полковники медицинской службы Сергей Никонов, Анатолий Дмитрук и подполковник медслужбы Степан Скоц, мичманы Александр Филин, Борис Марков и капитан-лейтенант Ринат Гизатулин. Они круглосуточно следят за безопасностью водолазов-глубоководников, каждый из которых за одно погружение проводит на глубине не менее 6 часов.

Отработав положенное время, водолазы возвращаются в барокамеры, ставшие для них на все время операции домом. Там, как и на глубине, они постоянно находятся под давлением приблизительно в 10 атмосфер. Водолазы как бы постоянно пребывают на глубине. Таковы требования метода „насыщенных погружений“, по принципу которого и трудятся акванавты.

Автономный водолазный комплекс „Регалии“ имеет три отдельные 6-местные барокамеры, два сообщающихся с ними „колокола“ и спасательный катер с барокамерой (для эвакуации водолазов с глубины в экстренных случаях). „Колокол“ — своеобразный лифт, доставляющий водолазов из барокамер к месту работ. Этот подводный снаряд оборудован автономной системой жизнеобеспечения, средствами связи и всем необходимым, что требуется для управления действия пары водолазов.

„Регалия“ уникальна еще и тем, что может самопритапливаться, меняя осадку с 11 метров до 21-го. Это позволяет ей быть устойчивой даже в шестибалльный шторм. Необычна была и резка металла на глубине: мощная струя воды под давлением в тысячу атмосфер, насыщенная железными опилками, вгрызалась в самые прочные сплавы. Там, где дорогу преграждали трубопроводы, в ход шли гидравлические ножницы. Применялась и обычная газовая резка».

— Морская вода хорошо сохраняет останки, — комментирует события старейший водолаз Северного флота Владимир Романюк. — Тела, пролежавшие столько времени в воде, имеют, как мы говорим, «нулевую плавучесть». Это означает, что все они очень легкие на вес, поэтому водолазам, работающим на «Курске», не приходится применять большой физической силы, чтобы поднять тела в специальный контейнер…

Кстати говоря, на «Регалии» находятся шесть врачей-психологов, которые индивидуально работают с каждым, побывавшем в затопленных отсеках. Во избежание морально-психологических срывов они не рекомендуют водолазам смотреть на лица погибших и вообще рассматривать их.

Наверное, самым первым увидел поверженный «Курск» командир подводного аппарата «Приз» капитан 3-го ранга Андрей Шолохов. Вот что он поведал спустя несколько недель после своего погружения:

— После обследования кормового аварийного люка мы получили задание: «Пройти в нос!». Я, как командир, сидел за перископом и видел… Лодка обшита резиновыми листами толщиной в 15–20 сантиметров, листы подогнаны друг к другу так, что между ними не просунуть лезвие ножа. Так вот, у меня создалось впечатление, что между этими листами можно было просунуть два-три пальца. Они разошлись…