Эрика Йонг - Сердце Сапфо

Но нельзя объяснить мое новое увлечение лишь той атмосферой, которая царила в Сиракузах. Когда наступают трудные времена, мы все спрашиваем совета у предсказателей. Беременность относится именно к таким временам. Умрешь или останешься жива? Выживет ли ребенок? Изменится ли раз и навсегда твоя жизнь? (Понятно, что изменится, но так не хочется в это верить!) Мы спешим к прорицателям, потому что непостоянные боги получают удовольствие, не торопясь со своими дарами, и дают нам слишком мало ответов. Магия притягивает, когда наша хрупкая человеческая оболочка кажется особенно непрочной.

Недостатка в магии сиракузцы не испытывали. В городе было полно пророков и оракулов. И откровенных шарлатанов, и тех, кто устраивал удивительные представления с птицами, растениями, благовониями, красными шнурами, человеческими фигурками из свинца, котлами зеленого и багряного пламени.

Как-то раз я оказалась в скромном жилище некой Кратеиды. Она сидела на земляном полу у огня, среди множества свинцовых человечков с огромными фаллосами. Эти фигурки, посвященные Приапу, символизировали возлюбленных ее клиенток.

Три жировика подрагивали на отвислом подбородке Кратеиды, у нее были черные глаза, смоляные волосы и длинные ногти, выкрашенные хной. Она монотонно бормотала: «Где мои магические заклинания? Где мои амулеты? Оплети золотую чашу алой шерстью, чтобы я могла приворожить возлюбленного! Дай мне огненные заклинания, чтобы вызвать его! Дай мне сотворить свинцового человечка с прекрасным фаллосом, который будет становиться твердым только со мной! Пусть он никнет при виде мальчика или другой женщины! Привет тебе, мрачная Геката, будь всегда со мной рядом! Пусть мое любовное зелье действует так же наверняка, как снадобья Цирцеи или Медеи! Пусть он ощущает аромат моего устья даже в той далекой стране, где он сейчас!»

Таким было любовное заклинание, сочиненное Кратеидой, чтобы утишить страхи клиенток. Ее богиней была неуловимая Геката — существо, сотворенное из тумана и магии, которая радовалась, когда ей приносили в жертву щенков. Кратеида повторяла свое заклинание, а ее когтеподобные ногти разрезали воздух. Она была очень стара и уродлива и требовала, чтобы ей платили золотыми оболами. Она продала мне свинцового человечка с громадным воздетым фаллосом, на котором нацарапала имя — Алкей.

Я завернула его в чистую холстину и спрятала под хитоном. Выучила заклинание наизусть и отправилась домой, повторяя его снова и снова. Я обмотала золотую чашу красным шнуром. Я зажгла в ней огонь и насыпала минералов, чтобы пламя было зеленым или багряным. Я положила свинцового человечка в огонь, чтобы фаллос Алкея раскалялся только для меня. И стала ждать.

Не прошло и недели, как я получила еще одно письмо от Алкея! Начиналось оно такими стихами:

Когда я вспоминаю прекрасный зеленый Лесбос, он появляется перед моим мысленным взором вместе с фиалкокудрой Сапфо, или Псапфо, как ты называешь себя на нашем прекрасном эолийском диалекте. Мои мысли возвращаются к тому изгнанию в Пирру, когда ты была со мной, цеплялась к каждому сказанному мной слову, восхищалась мной, а я восхищался тобой. Я тоскую по тебе… или я тоскую по твоему восхищению? Я чувствую ответственность за тебя. Я помню состязание в красоте на Лесбосе — каллистею, где юные девы раскачивались, как живые кариатиды, завернутые в куски белого льна.

У тебя есть кое-что более прекрасное, чем красота. Ты живая. Я вспоминаю твою улыбку, твою находчивость, твою способность ответить собственной строкой на мою. И еще я вспоминаю, как мы любили друг друга, твое чувствилище, которое оживает, когда я вхожу в него, твою пульсирующую влагу, твою песнь между ног.

Треклятая Афродита! Я не хочу попасться в тенета женских волос. С мальчиками проще. Получаешь удовольствие и уходишь. Где моя Сапфо? Почему ты мне не отвечаешь? Алкей умирает от любви к тебе. Должен ли он приехать за тобой