Андрей Караулов: Русский ад. Книга первая

История не слабеет в своем трагизме.

Это опять — из шуточек ельцинского окружения. «А не отделить ли Россию от Советского Союза? — Твое здоровье!»

Я обычно на тосты политиков не реагирую. Их дело! Но однажды меня такой ход задел — когда в подобную игру включился Валентин Распутин. Едва его избрали депутатом Верховного Совета, как он — с трибуны! — предложил России покинуть Советский Союз.

Вот тут-то я оторопел. В устах живого классика русской словесности это предложение было просто кощунством.

Потом Распутин полуизвинился: мол, в его словах человек, «имеющий уши», должен услышать «не призыв к России хлопнуть союзной дверью, а предостережение не делать сдури или сослепу (что одно и то же) из русского народа козла отпущения…»

В этой козлодуме — не столько нота извинения (вынужденная), сколько явный отказ извиняться.

Я ничего не могу с собой поделать: автор «Пожара» и «Прощания с Матерой» (великие тексты!) ушел от меня в мир иной уже и как автор вот такого двусмысленного эпизода в политиканской игре.

Есть игры, в которых совестливому человеку лучше не участвовать.

Слишком больно.

Сам Караулов в этом весьма аккуратен.

Вопросы ставит — тонкие.

Соображая, каким должен быть преобразованный Союз, Ельцин исходит из того, что новый Союз должен быть содружеством славянских народов. «Посторонних нет! Все — братья!» Потом — остальные. А старт дают — славяне!

Логично?

Так посмеялась же История над этим славянским стартом! Украина обрекла его на слом. Союзником же нового Союза стал казахстанский лидер Назарбаев. И еще — азербайджанец Алиев, прочно привязанный душой что к прежнему, что к новому Союзу.

А язык? Язык должен быть — общим?

Вопрос прост, если бы не все та же Украина, собирающая свой дух вокруг мовы.

Сколько государств удержат славяне в своем непрочном языковом единстве? Сколько уже говорят граждане разъединившихся государств на разбежавшихся славянских языках?

А разве так уж непременно общий язык ведет к государственному слиянию? Сколько независимых держав сплотились на базе английского — в разных концах света: от Австралии до Африки и от Азии до Штатов! А на базе испанского — в Америке Южной!

А может, лучше не мешать народам объединяться так, как диктует им История?

Но язык какой будет?

Где какой сгодится, там такой и будет.

А русский — сгодится?

Так тысячелетний опыт — он есть или его нет? А слияние славянских и тюркских слоев, далеко уведшее русскую речь от праславянских начал, сохранившихся у белорусов и украинцев! Западноевропейские включения — само собой…

Язык — фундаментальный базис культуры — когда культура утверждается как исторически непреложная.

Надо дать Истории решить этот вопрос. А языки выполнят решение — примут как руководство.

Только вот Историю надо слушать не перебивая.

Караулов слушает очень внимательно. И фактуру соответствующую воспроизводит — виртуозно. Особенно нынешнюю.

Вернемся к Беловежью. Виртуозно описана у Караулова вся импровизированная эпопея по ликвидации СССР.

Не буду пересказывать описанные Карауловым сцены. Тут работают детали, накопленные за годы его прицельной журналистики. Согласовали грядущее Соглашение — потеряли. Куда-то делись бумажки с текстом. Тут охранник Тимофей вспомнил, что два листочка, валявшиеся у двери, он с мусором отнес в туалет. По требованию ахнувших президентов притащил из туалета все ведро — вывалили на кровать. Драгоценные бумажки обнаружились среди остатков и дерьма.

Но не это — стилистическая вершина карауловской хроники Беловежья. А тот момент, когда Ельцин, Кравчук и Шушкевич решают доложить о ликвидации Советского Союза президенту Соединенных Штатов Америки (опередив в этом докладе Горбачева). Звонить в Вашингтон! Немедленно!

Да подождите — в Америке полвторого ночи, и Буш спит?

И вот фраза, в которой весь этот цирк выворачивается в апокалиптическую апорию:

«Советский Союз все еще был Советским Союзом, Президент Горбачев все еще был Президентом… только потому, что Президент Соединенных Штатов Джордж Буш — спал».

Андрей Караулов — во всеоружии своего писательского мастерства.

И тут, едва мы пережили это черное Беловежье, Яковлев говорит Горбачеву:

— Плохо мы сделали самое главное — перестройку. Ни плана, ни цели… Что делаем — никто не знал. В итоге не перестроились, а развалились… (Дальше — внимание! — Л.А.) Россия, кстати, вообще не перестраивается, потому что наш народ перестроить невозможно. Пример все берут друг с друга, а нас — слишком много…