Андрей Караулов: Русский ад. Книга первая

Почему Горбачев в той смертельно-рискованной ситуации оставался вроде бы непоколебимо спокойным?

Две детали обронены Карауловым в объяснение. Во-первых, весь этот заговор ГКЧП был если им не задуман, то допущен как возможный вариант событий. Во-вторых, этот вариант, уже упершийся в невозможность, продолжал оставаться для Горбачева отнюдь не отвергнутым: «Кто знает, может, у вас и впрямь что-то получится…» (У вас? У нас? У тех и других?)

Горбачев-то пережил этот ад. Раиса Максимовна не пережила.

Тут-то Караулов и вбрасывает свою козырную карту. Он цитирует поносную надпись, сделанную каким-то скалолазом, — со стрелкой к тогдашнему жилью Горбачевых на Форосе:

— Райкин рай.

Рай?! — чуть не поперхнувшись, переспрашивает Андрей Караулов. Этот Форос — рай?!

Надо было всю хронику упрямо именовать Русским адом, чтобы такое упоминание рая окончательно обрушило сюжет в антисмысл.

Вы хотели рая? Вот он.

В беспощадном мастерстве Караулову не откажешь.

Да он же разный.

«Есть капитализм организованный. У-умный. А есть стихийный. В наших условиях — бардак».

Какой же он будет у нас — капитализм? Или социализм, вернись мы к нему? Или какая-нибудь помесь того и другого?

Кричи, не кричи «караул!» — не поможет. Будем жить в том аду, который примем за рай. Какой стерпим. И за какой расплатимся — жизнями тех, кто не стерпит.

Как всегда — диалог уровней. Соратники и помощники Ельцина ищут хитроумный выход из очередной непредсказуемой ситуации, а ситуация проступает сквозь их хитроумие каменными аналогиями.

В третий раз в истории России XX века она надвигается с неотвратимостью, повергая правителей в состояние абсолютной прострации. Император Николай Второй перед отречением 1917 года; Иосиф Сталин в июле 1941-го; и вот — Борис Ельцин в ситуации Беловежья начала 1990-х…

Признаки краха вроде бы далеко. В Грузии очередной претендент на власть запасается поддержкой друзей… В Литве очередной претендент готовит России денежный счет за оккупацию военных лет… В Украине опасней всего: афронт не оставит Союзу надежд…

А в 1922 году — разве были надежды, что Советский Союз — реальность?

Были. И не просто надежды, а именно тогдашнее чувство реальности. Никаких официальных бумаг не требовалось, никто новое государство не оформлял де-юре: Союз был неотвратимо затребован Историей…

А теперь? Беловежье — черная мета…

С такою же неотвратимостью История толкает государство к развалу?

Это рассуждение выпадает у Караулова из главы, посвященной контактам нынешней России с церковными праистинами. Мое атеистическое воспитание удерживает меня от участия в этих дебатах. Но одно ПОПУТНОЕ рассуждение в карауловском тексте побуждает к комментарию.

Вот оно:

«Почти все страны Центральной Европы потеряли, на самом деле, свою суверенность. Давняя идея американского бизнеса: появление глобального (мирового) правительства. ООН — его прообраз? Речь идет о правительстве широкого наднационального бизнеса, единого (все решает только доллар!) «мирового порядка». — Это выгодно крупному капиталу: единая денежная система, полное (внутри каждой страны) разрушение национального единства, возможно — и национального самосознания, широкое распространение идей «религиозного освобождения»: мусульманский фундаментализм, ваххабизм, «братья-мусульмане», «сикхизм», католическая «теология освобождения»… Весь мир — в один кулак. Железный кулак. «Я буду хорошо спать, если я буду уверен, что я остался один на земле», — говорил великий Морган о своих конкурентах…»

Великий Морган (Джон Пирпонт?) пусть остается при своих профессиональных рекордах.

Но вот вопрос: как реагирует человечество на железный кулак, вечно нависающий над ним с разных сторон?

Да так реагирует, как велит ему его неуемная природа: восстает против этих единств. И сейчас восстает. И против мусульманского единства, разрываемого внутренними распрями. И против «освобождения», непрерывно провозглашаемого Ватиканом. Многообразие — иногда писанное кровью — в агрессивной природе человека, как и неизбежные попытки этой кровавой природе противостоять.

Что нас ждет: очередное «единство» или очередной же бунт против единства? Бунт. Бессмысленный и беспощадный? Да?

Скорее всего — диалог этих начал. Мы станем очередными участниками: и жертвами, и триумфаторами этой драмы.