Вадим машинально взял обойму, сунул в карман. В свете нарождающегося утра Коренастов внимательно всмотрелся в лицо парня. Не подведет ли? Как будто решился…
— Я приду вечером, погляжу на эту пьесу, — сказал он. — Получим с тобой полное удовольствие. А после ты иди прямо к Симке. И я туда попозже загляну, поговорим кое о чем. Но смотри, не вздумай бить отбой. Иначе ты даже представить себе не можешь, что тебя ждет! Пока…
Коренастов круто повернулся и пошел обратно. Вадим некоторое время растерянно смотрел ему вслед. Вдруг со стороны дома № 19 послышался выстрел, за ним — другой… Филипп Антонович оглянулся на Вадима, махнул рукой и тяжело побежал туда. Не доходя до дома, нырнул в овраг. Осторожно пролез через кустарник на другой склон, выглянул на дорогу. У калитки его дома — грузовой автомобиль, люди с винтовками подсаживают девушек в кузов. Двое в кожанках вытащили мужчину со связанными руками, за ним второго… Облава! Откуда чекисты узнали про этот дом?
Во дворе вдруг снова начали стрелять, затем раздался взрыв. «Граната», — определил Коренастов. Ярко вспыхнул сарай, языки пламени взметнулись в рассветное небо. В их отблеске стал отчетливо виден высокий парень без фуражки, мелькнули светлые волосы. Андрей Ромашов! Опять он… Через двор провели еще одного человека, он хромал. Значит, двое убиты, остальные арестованы. Вот тебе и поджог складов! Провал полный…
До этого момента Коренастов как-то бесстрастно фиксировал происходящее. Но тут почти физически, всем телом, почувствовал, осознал, что сам-то избежал опасности. Его даже пронизал озноб. Это же просто чудо, что его там не было, ушел всего на полчаса — и на вот тебе! Он жив, жив, господа товарищи! И еще покажет вам, чего стоит. В первую очередь расправится с этим гаденышем. Да, да, в нем заключен какой-то злой рок для их семьи — сначала брат, потом дядя. Но на Филиппе Логачеве он сломается навсегда, не на того напал! Приходите, господа, на спектакль полюбуйтесь!
* * *
Там, где аллеи Нового Венца отделял от Владимирского сада спуск вниз, возвышалось двухэтажное кирпичное здание бывшего Коммерческого клуба. Давно уже убрались отсюда купцы и коммерсанты. Теперь здесь другие хозяева и иное название — Дворец рабочей культуры.
Сегодня сбоку его входа — большой щит: «…Силами Театра рабочей молодежи Симбгубпрофсовета будет дано представление пьесы симбирского драматурга А. Ромашова «Наша юность». В спектакле принимает участие труппа ТРАМа и красноармейцы подшефной части. Главный режиссер и постановщик Е. А. Старцев. Декорации художника ДРК Н. Свешникова. Играет духовой оркестр 13-й бригады войск ВОХР. Начало в семь часов вечера…»
Андрей уже, наверное, в пятый раз выбегал из дверей, чтобы почитать эту афишу. И Зою с собой тащил. «Симбирский драматург А. Ромашов»!
— Смотри, сколько народу идет, — толкнула его в бок Зоя. — Пошли гримироваться.
— Успеем, дай посмотреть.
— Товарищи, товарищи, — обратился к ним невысокий старичок с бородкой клинышком — Павел Степанович, помощник режиссера и суфлер. — Что же вы бегаете, я вас ищу везде. Евгений Александрович зовет. Пора переодеваться…
Зал за занавесом гудел. Андрей поглядел в дырочку — полный. Сердце заколотилось, казалось, ушло куда-то вниз…
— Идите отсюда, нечего смотреть, — взял его за плечи Старцев, только страх на себя нагоняете. По своему опыту знаю. Давайте первый звонок, Павел Степанович…
— Успех, Андрюша, это настоящий успех, — быстро говорил, стоя за кулисой, Евгений Александрович после второго акта, когда в зале шумели аплодисменты и трамовцев третий раз вызывали на сцену.
Андрей только хотел ответить, как на него вихрем налетела Зоя:
— Какой ты молодец, я люблю тебя! — Она крепко обняла его и поцеловала.
Смущенный, красный Андрей неловко высвободился, оглянулся. Евгений Александрович улыбается, ребята хлопают в ладоши. Только Вадим стоит в сторонке, не смотрит на них.
— Товарищи, через двадцать минут — последний акт, прошу всех сюда, громко объявил Старцев. Он оглядел возбужденные лица трамовцев. — Надо закончить на таком же подъеме, как начали. И еще хочу предупредить. По ходу действия — стрельба. Нам одолжили несколько карабинов. У меня всегда душа не спокойна, когда имею дело с настоящим оружием. Правда, патронов нет, стрелять будут за сценой, но очень прошу вас направлять эти ружья куда-нибудь в сторону, не прямо на людей.
— Павел Степанович, — обратился он к помрежу, — проверьте оружие. Уже осмотрели? Хорошо, тогда прошу на сцену.
Читать дальше