Розмэри Сатклифф - Серебряная ветка

Едва он успел, с помощью белокурой девушки, извлечь наконечник метательного копья из плеча одного из братьев с Выдрового брода, как на центральную дверь снова обрушились удары, стихшие было после того, как варвары обнаружили на площади у форума менял и винные лавки. И вот теперь удары возобновились с удесятеренной силой. Снова поднялся рев, нечеловеческий в своей дикости и каком-то безумном, злобном торжестве. Вдруг небо наверху в храмовых окнах заволокло дымом, а затем оно вспыхнуло пламенем. И тут же огромная дверь вздрогнула и затряслась от сильного удара — на сей раз это была не барабанная дробь боевых топоров и не доски, сорванные с ближайших лавок; на сей раз все выглядело страшнее: сакские демоны, вероятно, забрались на лесопильный двор и раздобыли там что-то, что можно было использовать вместо тарана.

Сейчас уход за ранеными Юстин вполне мог доверить тете Гонории и другим женщинам.

— Не оставляй его, что бы ни случилось, — сказал он белокурой девушке. — Если снова начнется кровотечение, сдави там, где я тебе показал. — И, схватив меч и щит, он побежал к главному входу, чтобы занять свое место среди мужчин.

Флавий, перекрикивая громовые удары в дверь, велел ему подняться на галерею и посмотреть оттуда, что происходит на форуме. Перескакивая через две ступеньки, он в один миг одолел крутую лестницу за трибуналом и оказался наверху, высоко над нефом базилики. Свет, желтовато-зеленый за клубами дыма, уже начал угасать. Но когда Юстин взглянул в ближайшее окно, незастекленное, с решеткой тончайшей работы, весь форум показался ему сплошной огненной ямой. Саксы, перепробовав содержимое всех винных лавок в Каляеве, теперь жаждали не только добычи, но и крови — точь-в-точь как бешеные дикие звери. Они хватали горящие бревна с ближайших зданий и разбрасывали их кругом; они беспрестанно носились взад и вперед, и за ними от самодельных факелов тянулись, как кобыльи хвосты, чадящие струи дыма; они швыряли горящие головни в базилику, мало заботясь о том, что те, отскакивая, обжигают их же соплеменников. Форум был завален награбленным добром, вино лилось из разбитых кувшинов и треснувших бурдюков, а винные лавки на глазах превращались в груду пылающих обломков. Внизу с десяток людей, частью скрытые крышей портика, а частью на виду, снова и снова атаковали центральный вход, ухватив с двух сторон и раскачивая огромное бревно, почти целый ствол дерева, служивший им тараном.

Вот они снова нацелились — и снова страшный удар обрушился на дверь. Вряд ли дерево долго выдержит такой напор, но вот-вот подоспеет подмога — она, наверное, во весь опор несется по дороге, а может быть даже, сейчас бьет копытами у ворот…

— Теперь уже недолго ждать, — сказал Юстин скорее себе, чем Пандару, стоящему на страже в галерее.

— Да, конец недалеко, — ответил Пан-дар, и Юстин, бросив на него быстрый взгляд, понял, что отставной гладиатор счастлив впервые с того момента, когда получил свой деревянный меч.

Сам же Юстин не ощущал ни малейшей радости. Сражение на открытых холмах — это одно, а тут совсем иное. Полированный мрамор, бронза изысканной работы — вся атмосфера этого места напоминала о достоинстве, порядке, об утонченных манерах, поэтому особенно страшным и уродливым казалось все, что здесь сейчас происходило, и он вновь почувствовал, как вместе с тошнотой подбирается к нему извечный ужас оказаться запертым где-нибудь там, откуда нельзя выйти по своей воле. Он на ходу сказал что-то шутливое Пандару — потом он так и не вспомнил, что именно, — повернулся и кинулся вниз по ступенькам.

Ему не пришлось описывать Флавию увиденное им из окна. Центральная дверь, не выдержав натиска, поддалась в тот момент, когда он спустился в зал. Сквозь треск раскалывающихся досок и звон сошедшихся клинков, сквозь рев голосов нападающих и защитников, столкнувшихся в дымном проломе, он услыхал, как кто-то крикнул, что саксы с тыла рвутся в судебный зал.

С мыслью о том, что Флавий командует в одном опасном месте и поэтому его долг быть сейчас в другом, Юстин, не колеблясь, ринулся навстречу новой опасности, за ним следом горстка Потерянного легиона.

Наружная дверъ судебного зала была схвачена пламенем, и облако едкого — дыма нависло над головами бойцов. То, что базилика горит, Юстин понял, когда бросился в зал на помощь горожанам. Навстречу ему двинулся великан с рыжей развевающейся гривой, боевой топор с длинным топорищем уже был занесен для удара, но Юстин ухитрился увернуться и проскочить мимо, за ним Майрон и Эвикат со своим глубоко разящим копьем. Бой посреди расколотых остатков громоздкой мебели судебного зала был отчаянный и кровавый. Дым все сгущался над головами сражающихся, и красные блики вспыхивали все ярче на крылатых шлемах и занесенных клинках. Многие из защитников пали после первой же атаки. Что же касается саксов, было ощущение, что на смену каждому убитому через зияющий дверной проем или через выбитые окна тут же выскакивают двое других. Юстину, который отчаянно бился за каждый дюйм и все равно вынужден был отступать, казалось, что им не удастся сдержать варваров и они прорвутся в главный зал, где находились женщины, дети и раненые. Но вдруг сквозь грохот ухо его уловило тонкий, нежный, насмешливый перезвон колокольчиков, и Куллен, императорский шут, вывернувшись у него из-под локтя, нырнул в самую гущу сражения, а затем неожиданно в клубящемся мраке, в отсветах горящей Каллевы, возник красно-золотой орел.