Вук Драшкович - Ночь генерала

«Душан Терзич… Убей меня, умоляю», – прошептал обтянутый кожей скелет и заснул.

«Дуле! Дуле, брат, мой брат! – партизан целовал умирающего. – Дуле, открой глаза. Это я, твой брат, Обрен. Дуле, ты меня слышишь?»

«Слышу… Как Мица и Ная? Обрен… брат!» – Он поднял руку, чтобы обнять брата.

«Господин офицер, нас бьют!» – закричал кто-то из угла.

«Они приводят сюда пленных усташей, чтобы те нас били и материли нашу Сербию, нашего короля и Дражу».

«Это что, правда?» – рявкнул партизанский офицер Обрен на часового, охранявшего пленных тифозников.

«Врут, Дражины скоты! Они не люди, а четники-скоты, сволочи, вот так, товарищ майор!»

«Это ты сволочь, мать твою растак! – офицер приставил к его груди пистолет. – Эти несчастные не усташи, они наши братья, дурак! Они – это Шумадия. Они наши нивы, пшеница, фруктовые сады. Они, дурак, земля, которая нас рождает и кормит…»

– Обвиняемый, продолжайте, – сказал судья. – А вы, товарищ, садитесь, – приказал он носатому парню.

– Только два слова, мне больше не надо.

– Кто вы такой? – вскипел прокурор. – Почему вы мешаете работе суда?

– Я майор Обрен Терзич.

– Майор?! Где же ваша форма?

– Я здесь не по службе, а…

– Немедленно сядьте! – приказал прокурор.

– Я ничего не имею против, пусть скажет, – произнес обвиняемый. – Я даже хотел бы услышать, когда это и как партизаны прощали.

– Процесс ведете не вы, а я, – решительно проговорил судья Джорджевич. – Продолжайте. Мы вас слушаем.

– Только из обвинительного заключения я впервые узнал о многих преступлениях моих командиров и солдат. Возможно, что-то из этого действительно имело место, возможно, в условиях войны я не был обо всем информирован. Однако я уверен, что в целом мы имеем дело с подтасовками и фальсификациями. Если мне в вину ставят таких людей, как Яворац, Шкава, и других, хотя известно, что мой же суд вынес им смертный приговор и они были расстреляны, то совершенно ясно, сколь честны намерения прокурора и насколько можно верить всему, что он говорит. Ведь никто не может доказать, что хотя бы одно преступление было совершено с моего ведома или по моему приказу. Всегда, когда я знал о таких случаях, я решительно и публично осуждал их и самым жестоким образом карал виновных, если только они попадали мне в руки. Я решительно отвергаю всю эту ложь, порочащую Равногорское движение, Югославскую армию в отечестве и ее командиров. Павле Джуришич геройски бил итальянцев и очистил от них почти всю территорию Зетской Бановины. Партизаны вели против него подлую и трусливую войну, а не он против них. Немцы взяли его в плен и отправили в лагерь, и не куда-нибудь, а в Польшу. Джуришич сумел бежать и, пробираясь несколько месяцев через всю Европу, добрался почти до самого Белграда, где опять попал в руки нацистов. Его поместили, как вы все знаете, в самую страшную немецкую тюрьму и подвергали там изощреннейшим пыткам, пока генерал Недич не сумел выпросить для этого героя освобождение. Из тюрьмы он без колебаний отправился прямо на поле боя. Только самое лучшее можно сказать и о полковнике Байе Станишиче, которого коммунисты убили в монастыре Острога. И о Войе Лукачевиче, Нешке Недиче, Захарии Остойиче, Звонко Вучковиче, о генерале Трифуновиче и многих других, кого я не могу здесь перечислять. Ответьте мне, в чем преступление Живко Топаловича, лидера социалистической партии? Только в том, что он стал членом равно-горского Национального комитета и участвовал в конгрессе в селе Ба. На этот конгресс я от имени короля и армии пригласил представителей всех важнейших политических партий нашей довоенной Югославии, в том числе и коммунистов. После всех их погромов и злодеяний я протянул им руку примирения, но они ее отвергли. В селе Ба не было только коммунистов. Все другие партии были представлены, были даже люди Мачека. Этим объясняется все. Для нынешнего большевистского режима все, кто не поддерживал это террористическое меньшинство, являются предателями и преступниками. Преступники все, кроме самих преступников! – он переложил лежавшие перед ним бумаги, прислушиваясь к шуму в зале.

– Вы, прокурор, несколько дней назад задали мне вопрос: «Что думал Секула Дрлевич?» Откуда мне могут быть известны мысли этого выродка, которого к тому же я не видел ни разу в жизни. Такой вопрос вам было бы лучше задать первым лицам вашей коммунистической партии, потому что до войны они дружили с ним и вступали в соглашения – и не только с ним, но и с Павеличем, и с Артуковичем. В прошлом году на Лиевче Поле Секула Дрлевич и его усташи вместе с партизанами напали на мои силы, которыми командовал Джуришич. И это не первый и не последний пример военного сотрудничества Павелича и Тито в этой войне. Кто такой партизанский генерал Франьо Пирц? Это тот самый офицер-летчик, который во время апрельской войны предал свое отечество и свое знамя, перешел на сторону немцев и с ними вместе бомбил Москву. Неплохой путь – от летчика Гитлера и Павелича до генерала армии Тито. А титовский генерал Маретич? Я его знаю лично. Этот поручик тоже стал предателем во время апрельской войны, потом он был произведен в капитаны германской армии, а затем в полковники армии Павелича. Тот же путь и…