Игорь Тарасевич - Императрица Лулу

— Я, князь, совершенно не разделяю воззрений и принципов правительства и двора, далеко не оправдываю политики и поведения свой бабки Екатерины. Бог ей судья! Я… порицаю её принципы. Я всегда был на стороне Польши, князь. Всегда, всегда был на стороне Польши. Мое слово! Всегда был на стороне Польши и её славной борьбы! — он вновь обернулся и сделал рукою, караул отстал. Теперь они шли тыльной стороною сада, по-прежнему под ручку, как шерочка с машерочкой. Сюда действительно не долетали звуки с улицы, и зелень образовала живой зелёный коридор, за которым, казалось, могла оказаться лишь новая зелень, а за нею — ещё другая зелень, как в лесу. Несколько времени прошли в молчании, пока он не сказал:

— Костюшко — великий человек.

Поляк глотнул столько воздуху, сколько не могло поместиться в лёгких. Да, Сибирь. Теперь его, несомненно, ждала Сибирь или Петропавловская крепость, в которой сейчас страдает пан Тадеуш, потому что будущий наследник Екатерины не может всего этого говорить. Zdecht pies ! [78] Каюк (польск.). Чарторыйский стал совсем бледен и теперь улыбался одним углом рта — неестественною и недоброй улыбкой, обнажающей один клык.

— Я, признаться вам, ненавижу деспотизм — везде, в какой бы форме он ни проявлялся. Я люблю свободу, которая должна принадлежать всем людям, решительно всем людям, — продолжал Александр как ни в чем не бывало.

— Ваше Высочество, Франция… — мысль перелетела, потому что « liberte , egalite , fraternite » у всех уже навязло в зубах.

— И всегда чрезвычайно интересовался Французской революцией. Возможность преобразований… И даже более — возможность выбора. Сейчас, окидывая мысленным — вы понимаете меня? — окидывая мысленным взором правление бабки, я не могу не глядеть в следующее правление, в то правление, которое вскоре будет ниспослано России… На протяжении многих дней я слежу за событиями, связанными незримой, но прочнейшей нитью, нитью, которая крепче каната, князь Адам. Крепче цепей.

Александр сунул руку за хвост сюртука, вытащил платок и вытер со лба лёгкий пот; пот выступил, хотя не было жарко — выступил пот на начинающем уже лысеть лбу, словно бы всё, что сейчас говорил великий князь, говорил он с величайшим трудом. Зелень продолжала шелестеть на ветру; Чарторыйский вдруг тоже почувствовал необходимость вытереть пот со лба; оба совершенно одинаковым движением промакнули себя, сходство в жестах доказывало сходство в мыслях, желаниях и отношениях к людям, — в частности, к женщинам; такой вывод сделал бы сейчас любой физиономист, глядя на парочку в Таврическом. Так что Лулу действительно найдет в кавалергарде вполне адекватную замену. Александр взял выбранную кандидатуру под локоток и почувствовал, как дрогнул этот польский локоток от невиданной и вовсе не предполагаемой коротости с будущим императором. Александр, секунду пребывая в будущем, успел убедиться, что — да, все правильно, tres bon , bon , tout est parfait , vraiment merveilleux , parfait ; [79] Отлично, все хорошо, и все просто отлично, замечательно (франц.). тут же вернувшись обратно в настоящее, взял князя Адама под локоток.

— Я не сомневаюсь, что все мы прекрасно поладим.

— Да, Ваше Императорское Высочество.

— Говоря «все мы», я имею в виду ещё одного человека, князь. — На мгновение задумался, не в силах сказать открыто всё, что желал сейчас произнести.

Карета наконец-то совершила сложный манёвр поворота, словно бы фрегат в узком пространстве прибрежных шхер. Он подумал, что сам сейчас находится в точно таком же положении, словно бы шкипер фрегата, — ему необходимо было проявить одновременно и осторожность, и решительность.

— Ещё одного человека и ещё одну… как бы сказать… ещё одну категорию, которой так не хватает сейчас всем нам — государству, народу и самим правителям его. Вы понимаете меня, князь?

— Да, Ваше Императорское Высочество, — послушно повторил Чарторыйский, как попугай, решительно не понимая, куда клонит Александр Павлович. Теперь они медленно двигались по аллее в совершенной уже тишине — полк прошёл, карета уехала, грохоча по мостовой, хлопнула дверь караулки, и всё стихло; только молодая зелень шелестела под ветерком, они в совершенном одиночестве двигались по аллее; теперь уже всё — решил он, продолжая удерживать поляка под руку, теперь уже все располагало к совершенной откровенности. — Возможно, я понимаю, Ваше Императорское Высочество.

Александр подавил смешок. Да, поляк решительно годился. И никуда, согласно велению бабки, не денется из России. Это очень удобно, надёжно и постоянно.