Савако Ариёси - Жена лекаря Сэйсю Ханаоки

Несмотря на то что Хираяма располагалась неподалеку от владений отца Каэ, Садзихэя Имосэ из Итибамуры, девочка редко сталкивалась с Оцуги. Прославленный клан Имосэ возглавлял местную управу, отвечал за самураев и, что куда важнее, принимал у себя самого даймё [5]провинции Кии, [6]когда тот проезжал через Натэ на пути к священной обители Исэ. А потому Каэ как представительнице высокопоставленного семейства не дозволялось бегать по полям и лугам – такое разве что простой крестьянской девчонке пристало. И все же Имосэ были людьми не заносчивыми. Мать Каэ, женщина чрезвычайно практичная, позаботилась обучить дочку таким полезным вещам, как шитье и стряпня, а не тем утонченным искусствам, которые приличествовали девочкам ее положения. Опыт жизни в семье мужа подсказывал госпоже Имосэ, что первое гораздо важнее второго. В дополнение к домашним премудростям Каэ постигла основы этикета, чтение и письмо, а также японские обычаи и традиции, являвшиеся частью семейного наследия. В четырнадцать она уже могла приготовить несколько сложных блюд, которые нередко сама выставляла на черный, украшенный фамильным гербом лакированный столик перед даймё Кии. Родители очень гордились своей девочкой.

Поскольку положение Имосэ не позволяло Каэ видеться с Ханаокой в общественных местах, она находила предлог зайти в покои деда всякий раз, когда лекаря призывали к нему. Сама она росла девочкой здоровой, для нее подхватить простуду – и то было большой редкостью, так что случай взглянуть на мужа Оцуги выпадал ей, только когда недуг одолевал кого-то из домашних.

Дед давно уже сложил с себя обязанности главы семейства, передав их своему сыну Садзихэю. Теперь старому и немощному инкё [7]все чаще и чаще требовалась медицинская помощь. В Итибамуре было несколько хороших врачей, которые вполне могли бы о нем позаботиться, более того – Наомити в основном специализировался на ранах и переломах, но все же старик остановил свой выбор именно на нем. Не секрет, что у деда было много свободного времени, поэтому он с удовольствием выслушивал увлекательные истории лекаря. Остальные Имосэ обращались к местным целителям.

Поскольку Каэ никогда не интересовалась врачеванием до того, как Тами поведала ей историю Оцуги, она и понятия не имела, насколько часто Наомити бывает в их доме. Но, повидав красавицу, девочка загорелась желанием поглядеть на ее мужа. Теперь она никак не могла дождаться, когда же дед снова сляжет и пошлет за врачом.

Прошло лето. Всякий раз, навещая деда, Каэ находила его в полном здравии. Временами она наблюдала за тем, как беззубый старик с чавканьем и отменным аппетитом уплетает очередного карпа, и разочарованно вздыхала, не замечая никаких признаков болезни.

Но вот настала зима. По утрам дед притворялся больным, чтобы не вылезать в такой холод из постели. Мало-помалу вялый образ жизни ослабил его, и он действительно подхватил какую-то заразу. И в доме наконец-то появился Наомити Ханаока со своей сумой, набитой лекарственными травами.

Однако истомившегося от любопытства ребенка ждал неприятный сюрприз.

«Неужели это и есть муж Оцуги?!» – поразилась Каэ. По сравнению со своей женой Наомити казался настоящим уродцем. Припоминая аккуратную округлую прическу Оцуги, Каэ с отвращением взирала на этого неопрятного человека с безобразными чертами лица, не в меру красного от постоянных возлияний, на его толстые губы и кривые зубы. Волосы его, похоже, не ведали, что такое гребень, а черное кимоно выглядело настолько грязным и потрепанным, будто он в нем спал.

Мысль о том, что этот непривлекательный мужчина женат на настоящей красавице, привела девочку в неописуемый ужас. Она пребывала в полном недоумении, снова и снова вспоминала прекрасную Оцуги в безупречном полосатом кимоно и не переставала удивляться, как она вообще могла выйти за такое чучело. Представить их вместе было выше ее сил.

Наомити приступил к осмотру больного, и громоподобный голос эхом загудел в смежных покоях. Лекарь по большей части рассуждал о событиях мирового масштаба, оставляя в стороне местные сплетни, а старику инкё подобные беседы всегда были по душе. Дед и сам мог хоть до полуночи рассуждать на такие грандиозные темы, как сёгунат Токугава. Но окружающие давно выучили его байки наизусть, тогда как Наомити постоянно рассказывал что-нибудь новенькое, потому старику и нравились его разглагольствования – было чему поучиться. Более того, лекарь обладал даром описывать события пятилетней давности так, словно они произошли только вчера, – не стоит забывать, что в те времена новости доходили до Кии с большим опозданием, ведь до шумного беспокойного города Эдо [8]было очень далеко. Впрочем, и приврать Наомити был не дурак. В любом случае, старик слушал внимательно и притом ему хватало ума, чтобы пропускать мимо ушей самые неправдоподобные заявления.