Роберт Гулрик - Верная жена

Он становился сильнее, богаче и могущественнее. Его бизнес, который прежде был средством убить время и загладить вину перед отцом, умершим без него, теперь увлекал. Он раскинул руки, полные денег, чтобы продавать и разрушать, спасать и строить, и его могущество росло. Он брал то, что предлагала Америка. Был тем, кем мог бы стать Антонио.

— Мне скучно.

— Мне тоже было скучно. А когда кое-чему научился, стало интересно. Это жизнь, Антонио. Это работа. Это то, что делают люди.

— Это не моя жизнь. Мне неинтересно.

— Страна, вся страна, Антонио, строится и растет. Вокруг нас много того, чем можно владеть и управлять. На фермах, в городах есть люди, которые не знают, куда податься. Дай им свет, и они пойдут за тобой.

— За тобой они пойдут в ад.

И все же Ральф настаивал, его терпение было бесконечным, любовь неизбывна. Антонио был для него единственным человеком, которого он хотел спасти из разрухи своего прошлого, по крайней мере, делал для этого все, что мог. Труит верил, что у него получится, он вытерпит оскорбления, заставит сына остаться.

Недавно он желал умереть, но теперь жизнь возвращалась к нему, возвращались сила и страсть. Он уже не чувствовал себя в толпе нелюбимым и одиноким, как тогда, на железнодорожной платформе. Он больше не будет объектом жалости для работавших на него мужчин, для их жен и детей. Никогда не станет для них только слухом.

В доме появилось больше людей. Штат прислуги разросся до шести человек, среди них были прачка, служанка для Антонио и кухонный работник. Кэтрин выписала из Чикаго садовника. Он привез в оранжерею тропические растения, и сейчас там цвели апельсиновые деревья и жасмин. В оранжерее было тепло и влажно, птицы перелетали с ветки на ветку и сладко пели. Под вечер Ральф с удовольствием там грелся. Боль уходила.

С окон сняли тяжелые шторы из дамаста и повесили легкие, пропускавшие больше солнца. Вместо шелкового полога над кроватью прикрепили другой, с китайскими старинными рисунками. Эта экзотическая роскошь перенесла Ральфа и Кэтрин в их собственный Ксанаду. [17] Ксанаду — личный рай, идеальное райское место, как его представляет отдельный человек.

Из Чикаго приехали портнихи, они привезли с собой журналы с выкройками и отрезы дорогих материалов. Они создавали для Кэтрин платья. Ничего броского. Ральфу сшили отличные полосатые рубашки с белыми манжетами и воротниками, а к ним подобрали золотые запонки.

Труиты имели состояние и, хотя потребности в хвастовстве не испытывали, жили как богатые люди. Ральф не изменял своим привычкам. Он перестал пить бренди, ел столько, сколько нужно, не больше. Пища была замечательной. Компания увеличилась вместе со светом, вошедшим в окна.

Но он не в силах был достучаться до Антонио. Столько лет он надеялся найти сына и вернуть домой, и вот Антонио здесь, но ненавидит дом, ненавидит бизнес, грубит Кэтрин и слугам. Но у Ральфа было время. Долгие годы он не имел ничего, кроме времени, и оно научило его держаться прямо, не гнуться: не пасовать перед трудностями.

Зима отступала. На полях появилась робкая зелень, дни становились длиннее. Лед еще покрывал черную реку, но казалось, что двери тюрьмы приоткрываются. Люди ждали первого теплого дня, ждали, что настанет пора и девушки выйдут в летних платьях. Все смотрели в будущее.

Антонио научился управлять экипажем. Каждый вечер он выезжал в город по грязным дорогам. Там он сблизился с молодой вдовой, миссис Алверсон. Ее муж два года назад покончил жизнь самоубийством. Сексуальное отчаяние вдовы не уступало желаниям Антонио, и об их отношениях судачили в городе. Ральфу было неприятно, что имя сына стало предметом сплетен, его огорчал этот скандал. Он сделал попытку приструнить Антонио.

— Ее мужу было двадцать пять лет. Она родила ребенка после того, как муж умер. Ее сердце — открытая рана.

— Ей нравится мое общество.

— Она живет на пожертвования. Конечно, твое общество ей нравится. Люди болтают.

— Твоя репутация меня не волнует, если ты об этом. Насколько мне известно, у тебя и нет репутации. Я буду делать все, что сочту нужным.

— Может, тебе отправиться в Европу? Там ты встретишь много миссис Алверсон, и более искушенных. Возможно, станешь счастливее. Я был там счастлив. Европейские женщины…

— И что, оставить тебя здесь с миссис Труит? Зачем?

— Антонио… Потому что миссис Алверсон… кстати как ее имя?

— Виолетта.

— Миссис Алверсон заслуживает большего. К тому же у тебя не лежит душа к бизнесу. Я дам тебе денег Достаточно, чтобы посмотреть мир, если ты этого хочешь. Попутешествуешь и успокоишься.