Джин Плейди: Королева Виктория

С. А. Смирнов

Я долго не могла решиться начать повествование о моей жизни. Мне хотелось, чтобы это было интересно не только мне, но и тем, кто будет жить, когда меня не станет.

Раннее детство не вспоминается мне с большой радостью. Любая другая девочка, не ставшая впоследствии королевой, была, наверное, счастливее меня. Поэтому я решила начать свои записи с самого значительного эпизода, произошедшего в те годы, — первого представления королю. Я не понимала тогда всей важности этого дня, но волнение мамы передалось и мне. Если бы не моя милая Феодора, я бы просто расплакалась.

Моя гувернантка, добрая баронесса Лецен, старалась подготовить меня к встрече с королем.

— Вы, может быть, удивитесь, увидев короля, — сказала она. — Он довольно стар.

— Я знаю, Лецен. Мама говорила мне. Лецен испугалась, что я могу сказать что-нибудь лишнее, и предупредила меня:

— Разговаривая с королем, вы должны выражаться осторожнее. Благоразумнее будет только отвечать на его вопросы, а самой не начинать разговора.

Все ее опасения, содержащиеся в каждом ее наставлении, привели к тому, что я стала нервничать.

— Не волнуйся, — сказала Феодора, заметив мое состояние. — Говори что захочешь. Я уверена, что твое представление королю пройдет прекрасно.

Милая Феодора, как она меня успокаивала! По дороге в Виндзор мама продолжала давать мне нравоучительные советы:

— Я надеюсь, ты отработала свой реверанс. Не забывай, ты должна быть серьезна. Не смейся так вульгарно, как ты взяла привычку в последнее время… выставляя все десны напоказ. Улыбайся, только слегка приподнимая уголки губ… и помни, хоть он и король, но ты тоже королевской крови.

— Да, мама… Конечно, мама…

Слушала я невнимательно. Я любовалась пейзажем и думала о том, как выглядит мой дядя король и почему все поджимали губы, когда упоминали леди Конингэм и ее семью, жившую вместе с ним в Виндзоре. Я спрошу Лецен. Нет, не Лецен. Иногда она могла быть очень скрытной. Я спрошу мою другую гувернантку, баронессу Шпет… или Феодору. Как чудесно иметь любимую сестру намного старше себя — взрослую и в то же время не совсем взрослую. Да, я спрошу Феодору. Я незаметно вложила свою руку в ее, и она успокаивающе сжала мне пальцы. Я так ее любила, и я подумала: мы всегда будем вместе. Мы прибыли, и, наконец, настала великая минута, когда я предстала перед королем.

Он был такой огромный, что даже очень большое и богато украшенное кресло, в котором он сидел, казалось, не вмещало его, и он растекался через поручни, словно кто-то попытался влить его в кресло и частью расплескал. От этой мысли мне захотелось рассмеяться, но я сдержалась и сделала самый глубокий реверанс, какой мне когда-либо случалось делать в жизни. Я уверена, что он у меня получился. Иначе и быть не могло, ведь я практиковалась с тех пор, как узнала, что мне предстоит увидеть короля.

— Так это Виктория. — Голос у него был нежный и мелодичный, а я любила музыку. — Подойди сюда, милое дитя.

Я подошла и взглянула в это огромное лицо; его двойной подбородок возлежал на пышном галстуке, а щеки, казалось, тряслись при каждом произнесенном слове. Они были прекрасного розового цвета, а волосы его представляли собой бездну роскошных локонов. Местами он был так красив. Он смотрел на меня так же пристально, как и я на него.

Потом он сказал: Дай мне твою лапку. «Лапку»! Что за странное название для руки! Мне это показалось очень забавно, и, забыв мамины наставления, я рассмеялась. Он взял мою руку в свою, большую, белую, всю в кольцах. Он тоже засмеялся, так что, во всяком случае, он не рассердился.

— Какая хорошенькая лапка, — сказал он и повернулся к даме, стоявшей у его кресла. Она была очень красивая, хотя и толстая, но не такая толстая, как король. Возможно, ее наряд придавал ей такой великолепный вид. — Поднимите ее, милочка, — сказал он. — Я хочу посмотреть на нее поближе.

Меня посадили ему на колено, очень мягкое и рыхлое, как пуховая подушка. Было странно видеть его лицо так близко. Меня заворожили его локоны и нежно-розовые щеки, как у молодого человека. Но мешки под глазами выглядели как у старика.

Он рассматривал меня так, словно моя внешность заинтересовала его, и из-за его прелестного голоса и добродушного вида я стала недоумевать, почему мама так ненавидела его. Он был совсем не такой страшный, как я думала. Похоже было, что он также хотел понравиться мне, как я ему. Он сказал, что пребывает в полном восторге от моего посещения.