Оливия Кулидж - Римляне

– Магнус хорошо идет по кругу, – старался утешить Дио его наставник, – некоторые наездники пробовали оттеснить его к внутренней стене, но он очень силен, и им не удалось. Но все же обогнать Макро на крутом вираже, когда Белые так и жаждут нашей крови, – дело нешуточное.

Дио кивнул:

– Я даже не буду пытаться переходить на дорожку Белых на новой лошади. Мне придется пропустить их, а самому рассчитывать на Виндекса.

Наставник покусывал нижнюю губу.

– Постумий не может тебе помочь?

– На этот раз нет. Ему предоставили полную свободу действий. Он будет идти самостоятельно, а не прикрывать меня.

Наставник не стал отвечать, а только фыркнул.

– Ты спал?

Дио глянул ему в лицо. Наступал серый рассвет.

– А ты бы мог уснуть? – На Дио уже была короткая алая туника, прикрепленная к телу кожаными ремешками, которые могли защитить его при падении. За пояс был заткнут острый маленький кинжал, чтобы перерезать мешающие постромки в случае падения. Шлем еще не успели водрузить на голову, и Дио, чтобы защититься от утренней прохлады, завернулся в плащ, пока рабочие выводили его колесницу и суетились во дворе конюшни. – Я вот что скажу тебе, – внезапно наклонился Дио к своему наставнику, – сегодня у меня нет желания быть побежденным. Я выиграю или погибну.

Наставник скрестил пальцы, чтобы защититься от сглаза, а Дио взял у раба хлыст и принялся печально разглядывать его.

– Мой памятный хлыст!

– Не говори так! – воскликнул наставник. – Отпугнешь удачу. Я уже пообещал кое-что местной статуе Меркурия в случае победы. Он всегда идет навстречу.

Дио подали шлем и взяли плащ. Со двора уже выкатывались другие колесницы Красных. Работники выкрикивали последние пожелания удачи. Лошади Дио стояли в упряжке, три гнедых и новая серая. Их хвосты были горделиво приподняты, позолоченные копыта рыли грязь во дворе, украшенные перьями головы вздернуты. Безрессорные колеса маленькой колесницы прогнулись, как только Дио прыгнул внутрь. Он схватил поводья и крепко обвязал их вокруг пояса, затем поднял хлыст. По сигналу молодые люди, придерживающие лошадей, расступились в стороны.

– Увидимся в конюшне! – выкрикнул наставник. – И не отпугни удачу!

Процессия колесниц в рассветной мгле медленно проследовала мимо Форума, через площадь, обошла центральную стену с тремя колоннами и начала продвигаться по направлению к Палатинскому холму, откуда на возничих смотрел Август с семьей, окруженный сенаторами. Впереди на своей колеснице ехал Консул в вышитой пальмами тунике и пурпурной тоге. Над его головой раб держал венок из дубовых листьев в тяжелой золотой оправе, усеянной драгоценными камнями. Музыканты в одеяниях с золотой опушкой дули в трубы. Рядом с лошадьми Консула шагали работники в алых и белых туниках. Вокруг колесницы теснилась толпа приближенных в тогах, прославляя своего господина, а на трибунах уже показались белые и красные ленточки. За Консулом несли статуи богов в разных позах: сидя, стоя, одни статуи были очень древними, другие более новыми. Шествие замыкал Божественный Юлий в венке из лавровых листьев – приемный отец ныне царствующего Августа, спаситель Рима.

Вслед за Юлием, его носильщиками, свитой и музыкантами шли участники скачек. Трибуны гудели от оглушительного рева толпы. Впереди ехали колесницы, запряженные парой лошадей, самые молодые возничие, сорвиголовы, мечтающие о победе, многие из них еще подростки. Представители Красных и Белых шли поочередно, каждого коня вел грум, каждая легкая колесница была инкрустирована слоновой костью и бронзой, даже втулки колес в форме грифонов были начищены до блеска. За каждой колесницей для зрелищности следовали парами наездники или шли люди с оружием, разыгрывающие сцены битвы, акробаты, сидящие боком, стоящие на коленях или даже лежащие на спинах скачущих лошадей. Были даже канатоходцы, жонглеры, фокусники с фейерверками, наездники на диковинных зверях в сбруе: северных оленях, зебрах, верблюдах, жирафах. Между ними то и дело чередовались пары лошадей, процессии колесниц, запряженных шестью конями, затем тремя, сопровождаемые оглушительным топаньем, хлопаньем и ревом, грохотом любительских тарелок, гонгов, колокольчиков, воплями. Шествие замыкали четверки.

Среди этого нечеловеческого рева Дио поднял свой хлыст и впервые обратил внимание, что многие из изменчивой толпы переметнулись к Белым. Это подтверждали и белые ленточки на истоптанном песке. Брошенный кем-то венок маргариток ударил его по плечу. Дио поймал его и надел на шею, красуясь перед толпой. Трибуны одобрили этот жест. Но малютки Грецины не было видно на привычном месте. Было бесполезно искать на бесконечных ярусах крохотную фигурку с черными волосами, украшенными красной ленточкой. Дио почти не надеялся, что Грецина придет на скачки, к тому же сейчас было не время и не место для упреков. Однако в толпе заметили унылый вид Дио и начали выкрикивать замечания. Волакрис, который терпеть не мог процессии, беспокоился, шарахался в сторону от серой лошади в упряжке и тревожил Деву: Дио и слуги еле успокоили коня. Никогда еще арена не казалась такой огромной, а шаг процессии таким замедленным. Никогда еще не было таким мучительным ожидание, пока шедших впереди лошадей заводили в предназначенные для них конюшни. Дио в сотый раз улыбнулся волнующимся трибунам и молча послал их к черту. Внезапно он увидал Лоллию с розами в волосах и ленточкой на груди.